Джулия Куин - Виконт, который любил меня
Поэтому никогда трусихой не была.
И сможет выдержать еще один вечер.
– Кроме того, – сказала она себе, – ее вряд ли посадят где-то поблизости от лорда Бриджертона. В конце концов, он виконт и хозяин дома и должен сидеть во главе стола. Как дочь младшего сына барона, она считалась не слишком знатной по сравнению с остальными гостями. Следовательно, ее место в конце стола, где она сможет видеть его, только вывернув шею.
Эдвина, делившая комнату с Кейт, уже ушла в комнату Мэри, чтобы помочь ей выбрать ожерелье, и Кейт осталась одна в коридоре. Наверное, стоило бы тоже пойти к Мэри и подождать там, но ей почему-то не хотелось ни с кем разговаривать. Кроме того, Эдвина заметила ее непонятное, задумчивое настроение. Не хватает еще, чтобы Мэри принялась допрашивать ее, в чем дело.
Но, честно говоря, Кейт сама не понимала, в чем дело. Знала только, что сегодня днем что-то изменилось в их отношениях с виконтом. Что-то стало другим, и она откровенно признавалась себе, что это ее пугало.
И это было вполне естественно. Не так ли? Люди всегда боятся того, чего не понимают.
А Кейт определенно не понимала виконта.
Но не успела она в полной мере насладиться одиночеством, как дверь напротив открылась, и оттуда вышла еще одна молодая дама. Кейт немедленно узнала Пенелопу Федерингтон, младшую из трех знаменитых сестер Федерингтон, вернее, трех, кто уже выезжал в свет. Кейт слышала, что четвертая все еще пребывала в классной комнате.
К несчастью для сестер, они были известны полным отсутствием успеха на брачном рынке. Для Пруденс и Филиппы сезон уже был третьим, и ни одного предложения! Сейчас, в середине своего второго сезона, Пенелопа, приезжая на балы и званые вечера, всячески избегала сестер и мать, которых в обществе считали чопорными и занудными.
Кейт всегда нравилась Пенелопа. Обе подружились с того дня, как подверглись осмеянию в колонке мисс Уистлдаун за отсутствие вкуса в выборе платьев подходящего цвета.
Кейт со вздохом отметила, что и сейчас, в лимонно-желтом наряде, Пенелопа выглядела увядшей и болезненной. Кроме того, покрой утяжелялся множеством воланов и оборок. Пенелопа, не отличавшаяся высоким ростом, буквально терялась в этом платье.
Какая жалость! А ведь Пенелопа могла быть весьма привлекательной, если бы кто-то убедил ее мать не лезть с советами к модистке и позволить дочери самой выбирать одежду. У нее было приятное лицо с очень светлой кожей, присущей рыжим людям, только вот ее волосы были скорее рыжевато-каштановыми, чем медными.
Но, как бы там ни было, эти роскошные волосы решительно не сочетались с лимонно-желтым цветом.
– Кейт! – воскликнула Пенелопа, закрыв за собой дверь. – Какой сюрприз! Я не знала, что ты тоже приедешь!
Кейт кивнула:
– Думаю, нас пригласили в последний момент. Мы познакомились с леди Бриджертон только на прошлой неделе.
– Знаю. Я лишь сказала, что это сюрприз, но на самом деле вовсе не удивилась. Лорд Бриджертон уделяет много внимания твоей сестре.
Кейт вспыхнула.
– Э… да. Так оно и есть.
– По крайней мере, если верить слухам. Однако верить им можно далеко не всегда, – продолжала Пенелопа.
– Леди Уистлдаун редко оказывается не права, – заметила Кейт. Пенелопа пожала плечами и с отвращением оглядела свой туалет.
– Да уж, в отношении меня она всегда права.
– О, не глупи! – поспешно вставила Кейт, хотя обе знали, что она сказала это только из вежливости.
Пенелопа устало покачала головой.
– Мама убеждена, что желтый – счастливый цвет, а счастливая девушка непременно поймает мужа.
– О Господи! – фыркнула Кейт.
– Одного она не понимает, – сухо добавила Пенелопа, – что этот «счастливый» оттенок придает мне положительно несчастный вид и отталкивает джентльменов.
– Ты не пробовала предлагать зеленое? – осведомилась Кейт. – Думаю, в зеленом ты будешь неотразимой.
Пенелопа покачала головой:
– Она терпеть не может зеленый цвет. Считает, что он слишком уныл.
– Зеленый? – недоверчиво переспросила Кейт.
– Я даже не пытаюсь ее понять.
Кейт, на которой было зеленое платье, поднесла рукав к лицу Пенелопы, закрыв, как могла, желтые оборки.
– Если бы ты себя видела! Лицо просто светится.
– Не говори мне этого, иначе я расплачусь. Мне противен собственный вид!
Кейт ответила сочувственной улыбкой:
– Я бы одолжила тебе одно из своих платьев, но, боюсь, подол будет волочиться по полу.
Пенелопа рассеянно отмахнулась:
– Ты очень добра, но я смирилась со своей участью. По крайней мере в этом сезоне все лучше, чем в прежнем.
Кейт вскинула брови.
– О, тебя ведь здесь не было, – поморщилась Пенелопа. – Я весила на два стоуна[4] больше, чем сейчас.
– Два стоуна?! – ахнула Кейт. Но это невозможно!
Пенелопа кивнула и сделала гримаску.
– Детский жирок. Я умоляла маму, чтобы позволила мне выезжать с восемнадцати лет, но она решила, что чем раньше, тем лучше.
Стоило только присмотреться к лицу Пенелопы, как становилось понятно, что ее мать, мягко говоря, не права. Кейт ощущала нечто вроде духовного родства с девушкой, хотя та была почти на три года моложе. Обе хорошо знали, что это такое, когда тебя отвергают поклонники, помнили маску безразличия, которую надеваешь на лицо, когда тебя не приглашают на танец.
– Почему бы нам не спуститься к ужину вместе? – внезапно спросила Пенелопа. – Похоже, наши родные задерживаются.
Кейт не слишком торопилась появляться в гостиной, где ее ожидало неизбежное общество лорда Бриджертона, и радовалась, что Мэри и Эдвина оттянут вечернюю пытку, пусть всего на несколько минут. Но все же решила пойти с Пенелопой.
Обе заглянули в комнаты к матерям, сообщили о перемене планов и рука об руку спустились в холл.
Оказалось, что почти все приглашенные уже собрались в гостиной и болтали в ожидании ужина. Кейт, которая впервые была на загородной вечеринке, с удивлением отметила, что все казались более оживленными и веселыми, чем в Лондоне. Должно быть, это влияние свежего воздуха! А может, чем дальше от столицы, тем менее строги правила этикета. И вообще она решила, что предпочитает эту атмосферу лондонской.
Лорд Бриджертон стоял на другом конце комнаты у камина. Увидев его, Кейт постаралась больше не смотреть в ту сторону. Но тем не менее остро чувствовала его присутствие. Она понимала, что это безумие, однако могла поклясться, что почувствовала, как он наклонил голову, и слышала, как он говорит и смеется.
И определенно ощутила, как он смотрит ей в спину. Шея горела, словно охваченная пламенем.
– Я понятия не имела, что леди Бриджертон пригласила так много людей, – прошептала Пенелопа.
