Сюзанна Энок - Грех и чувствительность
Валентин захлопнул свой рот.
— Да? О! Отлично. Тогда пойдем.
— И побыстрее, пока тюремные стражники не узнали, куда мы идем. Иисусе, она все еще идет на глупый риск.
— Мы можем сообщить им об этом, а потом уж идти, — предположил маркиз.
— С каких это пор ты стал таким правильным?
Это был хороший вопрос.
— С тех пор, как ты попросила меня помогать тебе, и еще потому, что я не хочу, чтобы меня избили братья Гриффин за то, что я разрушил твою репутацию. Или, скорее, я не хочу, чтобы мне пришлось избить их, когда они будут мне угрожать.
— Итак, ты беспокоишься только о самосохранении?
Он улыбнулся.
— Я полагаю, ты уже называла меня загадкой.
Элинор вздохнула.
— Верно. Может, мы просто оставим им записку?
Валентин удивился и обрадовался тому, что девушка согласилась.
— Великолепная идея. Все гораздо меньше шансов на то, что кто-то пострадает.
К счастью, в его распоряжении оказался чистый клочок бумаги, который достался ему во время покупки векселей Кобб-Хардинга. Нелл достала карандаш из своего ридикюля и написала записку для своих братьев, в которой ставила их в известность, что она не занимается греблей, а отправляется на ленч с маркизом Девериллом.
После того, как это было сделано, Валентин остановил наемный экипаж и отправил записку в Гриффин-Хаус. Он уже почти остановил другой экипаж для себя и Элинор, но посреди бела дня были слишком велики шансы на то, что кто-то увидит, как они садятся в закрытый экипаж без компаньонки. Это правило этикета дьявольски досаждало, но на нем были основаны поиски Элинор, а также обязательство маркиза перед Мельбурном.
— Куда отправимся? — спросила Элинор, очевидно, придя к такому же заключению, потому что обхватила пальцами его рукав.
Возможно, правила этикета все же имели смысл. Валентин разглядывал девушку — ее серые глаза светились одновременно весельем и легким беспокойством. Кобб-Хардинг таки произвел на нее впечатление. И хотя вероятно, это был полезный урок, учитывая, как близко к краю она предпочитала ходить, но ему хотелось бы, чтобы ей не нужно было учиться подобным образом.
— «Просперо» находится достаточно близко, — ответил он, назвав наиболее респектабельное заведение со столиками на открытом воздухе.
Девушка кивнула, и они направились в северном направлении прочь от реки. Несколько минут молодые люди шли молча, пока Валентин поздравлял себя с тем, что сумел одновременно предотвратить катастрофу и прямое вмешательство со стороны ее братьев. Хорошо, катастрофу она предотвратила бы сама, но если бы Мельбурн начал ей возражать, то Элинор могла бы с таким же успехом прыгнуть в лодку, просто чтобы поступить наоборот.
— Разве я выгляжу, словно полная дура? — спросила она, наклонившись немного ближе к нему.
Его чертово сердце забилось сильнее.
— Не то, чтобы я это заметил. Ты имеешь в виду что-то определенное?
— Я чувствую, что провозглашаю грандиозные заявления, не имея ни малейшей идеи о том, как чего-то достичь. И хотя твои… поцелуи приятны, но, кажется, они еще больше запутали это дело.
Приятны? Даже, несмотря на это заявление, маркиз сумел посочувствовать ей с долей замешательства.
— Ты не знаешь, чего на самом деле хочешь. Ты едва ли одинока в этом, Элинор. По крайней мере, ты осознаешь, что ты чего-то желаешь.
— Я не знаю, почему ты ведешь себя с таким… пониманием, Деверилл. Ты высмеял Закери за то, каким способом тот повязал шейный платок. И я… в прошлом мне случалось подслушивать некоторые нелестные замечания, которые ты делал об особах моего пола.
— Об особах твоего пола — да. Но не о тебе.
На ее прекрасных щеках появился румянец.
— Почему?
Хм. Если она хотела получить урок свободы, то ей нужно осознать, что поцелуи — это только начало в том деле, в котором были замешаны распутники вроде него. С другой стороны, он вовсе не хотел испугать ее, особенно после хамства Кобб-Хардинга. Кажется, самым правильным будет предоставить выбор ей.
— Насколько откровенным я должен быть? — тихо спросил он.
Элинор остановилась, вглядываясь в его лицо.
— На самом деле, я хочу, чтобы ты снова поцеловал меня, — заявила девушка.
Это было откровенно.
— Я тоже хотел бы снова поцеловать тебя, — Валентин сделал вдох, молясь, чтобы его член смог контролировать себя до тех пор, пока он не сможет выбраться из этой путаницы. — Но я не буду.
— Что, если это то приключение, которого я хочу, Валентин? — мягко спросила она.
Его член моментально отвердел. Господи Боже!
— Тогда я бы предложил, чтобы ты выбрала другой объект. Два поцелуя с невинной девушкой — это мой предел. После случившегося она уже недолго будет оставаться невинной.
— Ты не можешь…
— Ты говорила, что не хочешь, чтобы тебя лишили невинности, Элинор. Поверь мне, в следующий раз я не остановлюсь на поцелуе, и твоя репутация будет разрушена.
Она сняла руку с его рукава.
— Тогда почему ты здесь? Ты заявил, что Деверилл эгоистичный женоненавистник и язычник, и все же приехал этим утром, чтобы убедиться, что я не врезалась на лодке в Вестминстерский мост и не утонула. И ты обещал помочь мне разобраться со Стивеном. Почему?
Если бы маркиз правдиво ответил на этот вопрос, то ему никогда бы больше не пришлось беспокоиться о том, как его искушает ее нежная, теплая кожа. У него просто не было бы такого шанса, если бы он прошептал хотя бы слово о том, что существует соглашение с Мельбурном в отношении нее.
— Я пытаюсь быть тебе другом, Элинор. Это не то, к чему я привык. Это новый опыт для меня, и когда я тебя поцеловал, это оказалось ошибкой.
— А во второй раз?
— Это была еще большая ошибка.
— Ошибка, — повторила девушка, положив руки на бедра. — Это звучит не слишком лестно.
Несмотря на свое разочарование и все растущее ощущение дискомфорта в паху, Валентин улыбнулся.
— Ты разочарована, что я все-таки не намереваюсь соблазнить тебя?
Девушка нахмурилась.
— Я…
— Будь благодарна мне за это. Помни о том, что если возникнет скандал, ты выйдешь замуж… как там ты описывала своего неизвестного потенциального супруга? — за ходячий пень. Ты флиртуешь со скандалом, даже когда просто прогуливаешься со мной на людях. Так что тебе нужно выбрать. Ты ищешь себе одно приключение, после которого ты вернешься к своей безопасной, обеспеченной жизни, или ты хочешь перевернуть вверх ногами все, что ты знаешь о жизни, и заплатить за последствия? — Он придвинулся к ней поближе, вдохнув лавандовый запах ее волос. — Потому что, если ты снова будешь дразнить меня, я начну действовать, и тогда ты будешь расплачиваться, а я — нет.
