Джулия Куин - Герцог и я
А его собственное тело подсказывало, что она отвечает на его страсть и продолжает желать того же, что он.
Его руки становились требовательнее и смелее, он пожирал ее рот поцелуями, но этого ему было мало.
Он ощутил, как ее рука в перчатке нерешительно коснулась его затылка и замерла там. Прикосновение вызвало у него дрожь во всем теле, сменившуюся волной жара, и он еще раз утвердился в мысли, что так дальше продолжаться не может… Он не выдержит.
Оторвавшись от губ, он принялся покрывать поцелуями ее шею, опускаясь ниже, к желобку между грудями. Она тихо стонала от каждого его прикосновения, и это еще больше возбуждало его.
Дрожащими руками он дотронулся до выреза ее платья, где под легкой газовой вставкой угадывалась обнаженная грудь.
Смотреть на нее он не смел, поцеловать — тем более, но сдержаться уже не мог.
Замедлив свои движения, он тем самым давал ей возможность остановить его, сказать «нет». Она не сделала этого. Не проявила девичьей стыдливости, напротив, слегка изогнула спину, словно облегчая ему путь туда, куда он стремился.
И он окончательно потерял голову.
Сорвав легкое покрывало и отбросив в сторону, он устремил взгляд на то, что ему открылось, и мог смотреть еще дольше, не касаясь ни губами, ни руками, если бы сзади не раздался окрик:
— Ты, негодяй!
Дафна первой узнала, чей это голос, вскрикнула и отскочила в сторону:
— О Господи! Энтони…
Футах в десяти от них темнела фигура ее брата. Она становилась все отчетливее, и вот он уже рядом. Брови сдвинуты в одну линию, не лицо, а маска ярости. Он сразу же ринулся на Саймона, издав какой-то дикий, примитивный воинственный клич. Ничего подобного Дафне не приходилось слышать раньше, она даже не думала, что человеческие связки способны воспроизводить такое.
Она успела прикрыть грудь — до того, как брат налетел на Саймона с такой силой, что тот покачнулся и чуть не упал на землю, задев Дафну, которая рухнула недалеко от них, но сразу же вскочила на ноги.
— Я убью тебя, чертов… — рычал Энтони, однако значительная часть его проклятий осталась недосказанной, потому что ответный удар Саймона сбил ему дыхание.
— Энтони! Не надо! Остановись! — взывала Дафна, но ее призывы оставались тщетными.
Разъяренный Энтони продолжал бросаться на Саймона — лицо его было искажено от гнева, кулаки сжаты, проклятия щедро сыпались изо рта. Саймон только защищался, и это ему в основном удавалось — он удачно избегал сильных ударов.
Беспомощно наблюдая схватку, Дафна с ужасом подумала, что так долго продолжаться не может — в конце концов Энтони убьет Саймона прямо здесь, в саду леди Троубридж. Или, что менее вероятно, Саймон убьет ее брата. И то и другое кошмарно — ведь она любит обоих. Нужно заставить их прекратить взаимное убийство.
Решив так, она смело бросилась между ними. В результате все трое свалились на траву, Дафна при этом отлетела прямо в колючий кустарник, окаймлявший аллею.
— О-о-х! — захлебнулась она в крике.
Страшная боль от сотен колючек пронзила ее тело в самых разных местах.
Видимо, вопль был до такой степени громок и выразителен, что изготовившиеся для нового сражения бойцы одновременно бросились к ней, забыв на время о выяснении отношений.
Первым подбежал Саймон:
— Дафна! Что с вами?
Если бы тревога, прозвучавшая в его голосе, могла исцелять! Но колючки продолжали терзать ее тело, она боялась сделать лишнее движение, чтобы не усугублять боль.
— Нужно осторожно поднять ее, — обратился Саймон к Энтони. — Помоги мне.
Тот и без него знал, что нужно делать, и только кивнул, понимая, что сейчас необходимо выручать сестру, а злобу и месть отставить в сторону.
— Не шевелитесь, Дафна, — говорил Саймон. — Потерпите, и мы вырвем вас из кустов.
Она чуть заметно покачала головой:
— Вы сами поранитесь об эти страшные колючки.
— Не беспокойся о нас! — крикнул Энтони.
Он бормотал еще что-то — о ночных прогулках по саду со всякими негодяями, что кончается вот таким образом. Саймон же тем временем наклонился над несчастной Дафной, протянул руки, царапая их о колючки, обхватил ее тело и одним рывком освободил из колючего плена. Она не успела даже вскрикнуть.
Он поставил ее на ноги, и тут обнаружилось, что шелковое платье порвано в нескольких местах настолько, что стиснутые на груди руки не могли прикрыть все оголенные участки тела.
Энтони сбросил с себя фрак, накрыл сестру, и она почти утонула в его одежде.
— Сильно поранилась?
— Пока не знаю. По-моему, не очень.
— Приедем домой и сразу пригласим врача. — Энтони повернулся к Саймону. — Благодарю за помощь, — произнес он официальным тоном.
Тот не ответил, лишь слегка наклонил голову.
— За помощь благодарю, — повторил Энтони, — а за все остальное…
Быстрым неожиданным ударом в лицо он свалил ничего не подозревающего Саймона на землю.
— Это за то, что ты пытался совратить мою сестру!
— Энтони! — крикнула Дафна из глубины его фрака. — Прекрати сейчас же и попроси извинения! Он вовсе не совращал меня!
Тот повернулся к ней, пылая от ярости:
— Я видел твои… Если бы я не подошел…
Возмущение так распирало его, что он не мог говорить.
«Боже, — подумала Дафна, — мой брат успел увидеть мою обнаженную грудь… И Саймон тоже… До чего я дошла!» Но ее мысли сразу же переключились на другое, потому что она услышала злобные слова Энтони, обращенные к Саймону:
— Быстрее поднимайся, и я снова ударю тебя, бесчестный человек!
— Ты просто сошел с ума! — крикнула она, снова бросаясь между ними и надеясь, что во второй раз ее не собьют с ног и она не угодит в кусты. — Если ты ударишь его еще раз, Энтони, я никогда не прощу тебе!
Тот не очень любезно отодвинул ее в сторону.
— Предыдущий удар был за тебя, — сказал он. — Следующий будет за нашу поруганную дружбу.
— Нет!
Дафна опять бросилась между братом и Саймоном, на чьем лице уже ясно проступил след от удара — под левым глазом.
— Отойдите, Дафна, — мягко сказал Саймон. — Предоставьте нам самим разобраться.
— Нет! Я тоже замешана в этом и имею право…
Она замолчала, так как видела: говорить бесполезно, никто ее не слушает.
— Не мешай, Дафна, — странно спокойным голосом проговорил Энтони, не глядя на нее.
— Но это глупо! — снова не выдержала она. — Вы взрослые люди. Разговаривайте, а не деритесь… Господи! Саймон! Посмотрите, у вас заплыл глаз!
Она бросилась к нему, всмотрелась в синяк, слегка прикоснулась пальцами. Как приятно было ему это прикосновение, несмотря на боль. Как желанна была она в эту не вполне подходящую для подобных мыслей минуту; как наивна, чиста, благородна…
