Шеннон Дрейк - Свет любви
— Что это значит?
Он устало повернулся на подушке и хрипло проговорил;
— Это значит, Элиза, что ты выбрала поединок и сама установила его правила — то есть отказалась от всяких правил, забыла о чести и достоинстве. Это справедливо. И это означает, что если ты сию же минуту не покинешь эту комнату, я забуду, что нахожусь в твоем замке, забуду, что ты герцогиня, и буду помнить только о том, что ты пыталась прикончить меня — причем дважды. Сейчас сам я не смогу убить — пока, но с радостью посмотрю, как твоя нежная кожа покраснеет от ударов моей руки, и не остановлюсь, даже если от твоих воплей оглохнет все герцогство, до тех пор, пока не увижу, что ты получила боль и унижение полной мерой.
— Ублюдок! — прошипела Элиза, решив, что сейчас разумнее всего будет уйти.
— Лучше не произноси это слово так часто, если не хочешь, чтобы оно прилипло к тебе. Или, может, благородный Перси уже знает, что ты стала жертвой собственного обмана?
Несмотря на сознание его силы, Элиза вновь бросилась к нему.
Стед повернулся на постели и предупреждающе прищурился.
— Элиза, неужели ты так ничего и не поняла? Больше я не стану предупреждать тебя!
Она сжала кулаки и заставила себя остановиться.
— Наслаждайся гостеприимством этого замка, Стед, — холодно произнесла она, грациозно повернулась и вышла, собрав все свое достоинство.
Только оказавшись снаружи, она устало привалилась к двери. Она отчаянно дрожала.
Самообладание! Почему она не может остаться спокойной в присутствии этого человека? У нее оставался единственный шанс, нельзя было упустить победу. Только бы увидеть, как он лишится всего, о чем мечтал!
Он отнял у нее все — мечты, иллюзию любви, спокойную жизнь, все это рассыпалось, разлетелось, исчезло, как ее невинность.
И теперь…
Теперь он окончательно убедился в том, что она убийца.
«Не убийца, Стед, а воровка. Ибо я буду держаться от тебя подальше, но лишу тебя того же, чего ты лишил меня».
С этой мыслью она распрямила плечи и поспешила в спальню, где Джинни уже укладывала ее вещи.
ЧАСТЬ 2
«ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЬ!»
Глава 10
Аббатство Фонтевро
Анжу
Тело Генриха, увезенное из замка Шинон, пронесли по узким улицам города, по мосту через Вьенну, мирно искрящуюся под солнцем, через зеленый тихий лес и внесли в аббатство Фонтевро. Епископ Варфоломей Турский отслужил мессу по усопшему под высоким куполом аббатства. Здесь воздух был холоден и свеж. Генрих наконец-то обрел покой.
В аббатство прибыли Ричард и Готфрид Фицрой, но принц Джон Безземельный так и не появился.
«Прячется от гнева Ричарда, услышав, что брат не щадит предателей, отвернувшихся от его отца, — сухо думал Брайан, стоя во время церемонии рядом с Маршаллом. — Жаль, что ему не хватает ума понять — Ричард будет защищать его, как мог бы защищать глупого ребенка».
Но сейчас Брайана не занимали мысли ни о Джоне Безземельном, ни, по правде говоря, о похоронах Генриха.
Он постоянно следил за Элизой де Буа. Она стояла на коленях с видом смиреннейшей из святых. Элиза была в белом наряде: платье из струящегося шелка, отделанном белым горностаем. Под легким головным убором струились роскошные волосы, падая на спину, как слепящий луч заката. Было невозможно оторвать взгляд от этих волос, пальцы ныли от желания коснуться их, — как у ребенка, тянущегося к лакомству.
Особенно потому, что воспоминания имели так мало отношения к рассудку и так много — к чувствам. Совсем недавно Стед видел ее, одетую только волосами, чувствовал, как ласкают эти шелковистые пряди его загрубевшее тело…
Она подняла голову, и он вздрогнул как от удара. По ее щекам струились слезы, прелестные черты лица увяли от скорби. Было невозможно отрицать, что она искренне горевала о смерти Генриха.
С поднятым подбородком и молитвенно сложенными руками, она являла собой чудесную статуэтку: стройная, как у лебедя, шейка, прелестно очерченный тонкий профиль, высокая грудь, тонкая, грациозная фигура. Казалось, шелк платы, струится вокруг нее. Она могла бы быть ангелом, если бы Брайан не знал, что это существо сотворено скорее в преисподней, чем на небесах.
Внезапно он напрягся, стиснув зубы: по телу прошла су дорога. День превратился в настоящую пытку, поскольку яд еще действовал. С новой болью возобновлялся и гнев. Его потрясла ненависть Элизы: она ненавидела его так страстно что решилась отравить. И он знал, как его отравили: подсыпав яд в вино.
Он сообщил о своем подозрении только Элизе; Маршалл и остальные считали, что отравление было вызвано жареным мясом. Но за годы своей службы Брайан становился жертвой дурно приготовленной пищи чаще, чем ему хотелось бы, и этот случай был совсем иным. В судорогах был виноват яд, ловко подмешанный в вино Элизой де Буа.
От всего этого его любопытство стало еще более острым. Казалось, ядом стала сама Элиза, таинственная, скрытная, живущая в сплошном обмане. Когда-то Брайану хотелось вновь увидеть ее, теперь же он желал только одного: поскорее ее забыть. Когда она находилась поблизости, он сгорал от желания сразу и задушить Элизу, и стащить с нее все шелка, меха, все свидетельства принадлежности к миру знатных и богатые, и уложить ее куда угодно, пусть даже на голую землю.
Во второй раз стиснуть зубы его заставила не боль в животе. Это было острое желание вновь овладеть ею, а затем избавиться от всех воспоминаний.
Она презирала его так, что решилась убить. Брайан ничем не был ей обязан. Через две недели, если не испортится погода, они доберутся до Элеоноры, и больше ему не придется беспокоиться об Элизе. Вскоре после этого Ричард уладит все дела в европейских владениях и отправится в Лондон на коронацию.
И, повинуясь долгу коронованного монарха, Ричард вознаградит Брайана за всю прежнюю службу, как и обещал.
Его женой станет Гвинет, а ее приданым — неизмеримые богатства и многочисленные титулы. Эта добыча досталась Брайану с трудом, но она была достойна человека, жаждущего иметь земли и дом.
Монахи закончили петь, Ричард Львиное Сердце повернулся и покинул аббатство. Обменявшись взглядами, Брайан и Уилл Маршалл последовали за ним.
Солнце стояло высоко над головами, медно-золотая шевелюра Плантагенета нестерпимо блестела в его лучах. Внезапно он остановился, отчего плащ величественно обернулся вокруг его тела, и взглянул на Брайана и Уилла.
— Надеюсь, вы готовы к путешествию?
— Да, ваша милость, — вежливо отозвался Уилл.
— Тогда поспешите к моей матери! Она будет править вместо меня, обретет власть, чтобы освободить других заключенных — тех, кого держат взаперти не за преступления, а по повелению Генриха и его приближенных. Я хочу начать правление, отпустив вожжи, вы согласны?
