Аманда Маккейб - Зимняя королева
— Конечно, думала. У соседей было так много предположений, куда ты делся.
— Но ты-то думала обо мне?
Она замедлила шаг, поворачиваясь к нему лицом, пора было кончать.
— Какое-то время. Но когда время шло, а я о тебе ничего не слышала, я была вынуждена прислушаться к совету моей семьи.
— Я хотел тебе написать, но боялся, что ничего не получится. Оттуда, где я был…
— И где же ты был? — спросила она, не уверенная, что хочет это уже знать. У Ричарда какие-то секреты, а ей не нужно больше в жизни никаких секретов.
— По поручению моей семьи, — сказал он, но Розамунда заметила, что он отводит глаза. Все тайны, тайны! Как много их в Уайтхолле! — Я часто переезжал с места на место. Но я думал о тебе каждый день, я помнил о нашем обещании друг другу.
— Обещании глупых детей?! Мои родители правы: я была слишком молода, чтобы понять свои склонности.
Она только отвернулась, как он крепко схватил ее за руку, сминая прекрасный атлас на рукаве.
— Розамунда, это неправда! Я должен был работать для нас. Чтобы я мог содержать тебя, как ты этого заслуживаешь, чтобы доказать твоим родителям, что я стоящий человек!
— Я тебя считала стоящим. — Розамунда вывернула руку, стараясь освободиться. В глазах у Ричарда сверкнуло, и вздулись желваки на скулах, что ей совсем не понравилось. Будто слетела с него маска улыбчивого летнего Ричарда, и под ней обнаружились гнев и обида. Он сжал ей руку до боли, до синяка.
— Пусти меня! — вскрикнула она, пытаясь высвободить руку. Несколько придворных взглянули в их сторону, надеясь на новое развлечение, на еще один придворный скандал. Маска вернулась на свое место, показывая раскаявшееся лицо. Розамунда вдруг вспомнила не только их поцелуи, а нечто иное, на что не обращала внимания: вспыльчивость, когда конюх неумело обращался с его лошадью, его брань на ее родителей, на несправедливость общества; вспомнила его злые слова о Сесилии. Сейчас она потирала саднящую руку и чувствовала себя глупой вдвойне.
— Прости, Розамунда, дорогая, — заговорил он кающимся голосом, — прости меня. Я страстно хотел тебя видеть, только и думал, что о тебе…
Она покачала головой:
— Пожалуйста, Ричард, не надо. Наш легкий флирт был приятным, но он в прошлом. Все закончилось, — сказала она, стараясь быть твердой. Даже если бы не было Энтона, все, что она когда-то чувствовала к Ричарду, прошло окончательно.
Его губы вытянулись в тонкую линию.
— Да, ты сильно изменилась. Жизнь здесь, при дворе, среди всех этих богачей, этих знатных вельмож, изменила тебя!
Да! Она изменилась! И Розамунда это знала. Но не блеск двора изменил ее, а осознание того, каким должен быть достойный ее мужчина — таким был Энтон!
— Просто я повзрослела, и все! — ответила она. — Пожалуйста, Ричард, мы можем расстаться друзьями?
— Расстаться?! — Он готов был возразить, возможно, снова схватить ее, но к ним приблизилась хохочущая компания толкающихся придворных, и он отступил. — Все равно у нас есть еще многое, о чем надо поговорить.
— Нет, Ричард. Теперь я живу здесь, а ты… ты где угодно, где жил все эти месяцы, в которые я о тебе ничего не слышала. А теперь мы должны расстаться!
Она сделала шаг назад, но он снова резко схватил ее за руку. Она не испугалась, потому что хохочущая компания была уже рядом. Ей не понравилось, и как он схватил ее, и как смотрел. Он подтащил ее к себе и зло зашептал: — Ты со своими родителями — такие важные, так высоко стоите над моей семьей, что отвергаете мое ухаживание. Но вы скоро пожалеете об этом! Скоро, когда произойдут великие события, я стану очень богатым!
Розамунда выдернула руку и пошла по галерее так быстро, как могла себе позволить. Она хотела скрыться в своей спальне, вымыть руки, чтобы смыть с них все, что осталось от его прикосновений, изгнать из своей памяти все связанное с ним — и хорошее, и плохое. Она повернула в другой коридор и в конце его увидела Энтона. Он все еще был в шапочке, в мантии, и коньки висели, перекинутые через плечо, будто он только что пришел с мороза. Он ее тоже увидел, и приветливая улыбка осветила его лицо. Но тут же улыбка сменилась настороженностью, будто на лицо наплыла тень серых облаков из-за окна. Но Розамунде было все равно: она должна быть рядом с ним, прильнуть к нему, почувствовать его спокойную силу, почувствовать себя в безопасности.
Она побежала к нему, огибая придворных, толкавшихся там всегда, и встала перед ним; потянулась рукой к его руке. Его рука была холодной, и ей захотелось согреть ее.
Он заулыбался теплее, чем огонь, теплее, чем солнце.
— Вы катались на реке? — спросила она, отдергивая руку, пока никто не заметил ее бесстыдного прикосновения.
— Да. Сегодня прекрасный день, леди Розамунда. Попозже вы должны покататься со мной, опробовать свои коньки.
— Ничего лучшего быть не может, но я боюсь, что буду, занята с королевой.
— Тогда не буду вас задерживать. — Он посмотрел через ее плечо, и глаза его прищурились. Она тоже обернулась и увидела, что в другом конце коридора стоит Ричард и смотрит на них. Она приблизилась к Энтону, как бы ища у него защиты.
— Может быть, вы будете заняты со своими старыми друзьями из дома? — протянул Энтон. Она удивленно взглянула на него. Он знал Ричарда?! Ну конечно же при дворе все всё знают. Почти всё…
— Я?! Нет! — решительно ответила она. — Да, поместье семьи Ричарда соседствует с нашим, и я его знаю давно. Хотя начинаю думать, что очень ошибалась относительно него.
— Кажется, ему доставляет удовольствие смотреть на вас, — заметил Энтон. — Хотя кому неприятно…
— Энтон, — шепнула она, — мы встретимся позже?
Под прикрытием своей мантии он погладил ей руку.
— Когда? — как бы через силу спросил он, но с пониманием, что устоять он не может. Так же как и она.
— После подарков будет фейерверк. Все отвлекутся на него.
— Комната кузена лорда Лэнгли?!
— Да. — Розамунде хотелось, поцеловать его, почувствовать на своих губах его губы, и по его напряженному взгляду она видела, что он хочет того же.
Она побежала дальше, радуясь, что не надо снова проходить мимо Ричарда.
Энтон посмотрел, как она мчится по коридору, только бархатные юбки завихрились, а потом повернулся к Ричарду Саттону. Анна Перси сказала, что он был поклонником Розамунды. Очевидно, он был не тем поклонником, которого могли одобрить ее родители, поэтому и сослали ее сюда. Представляет ли он сейчас какую-нибудь опасность для Розамунды? Когда Розамунда подбежала к нему и взяла за руку, он увидел страх в ее глазах, как у той лисы, которую выпускают на землю на охоте в День святого Стефана. Ему было приятно, что она ищет у него защиты, но он был взбешен, что кто-то может угрожать ей. Он прислонился спиной к стене, сложив на груди руки, и наблюдал за Ричардом Саттоном. Сейчас тот разговаривал с Сесилией Саттон, и она тоже выглядела раздраженной. Она качала головой на все, что Саттон говорил, и он побагровел от бешенства. Энтон вынужден был признать, что парень был крепче, чем он сам: широкоплечий, с мощной грудью — типичный вышибала из английских постоялых дворов. Но в нем намечался лишний жирок, в то время как Энтон был худощавым и подвижным от постоянных тренировок на льду и занятий фехтованием. Конечно же, в дуэли он будет выглядеть лучше, чем этот приставала к леди. А Ричард, кажется, впрямь был приставалой. Он с силой схватил Сесилию за запястье, когда она еще раз покачала головой. Энтону надоело смотреть на все это, и он пошел к ним.
