Дебора Мартин - Сорванная вуаль (Любовь срывает маски)
Два сюрприза за один вечер, подумала Марианна. Гаррет приревновал ее и признался в своей глупости.
– Хорошо, – с царственным видом ответила она. Лицо Гаррета мгновенно просветлело. Он взял Марианну под руку и повел в столовую.
Хамден ожидал их с откровенной насмешливой улыбкой на лице. После того как все уселись за стол, Хамден весело заметил:
– Я рад, что мой суровый друг убедил тебя, Мина, вернуться. Обед был бы ужасно скучен в компании этого старого медведя.
Марианна взглянула на Гаррета, пытавшегося сохранить выражение безразличия на лице.
– Лорд Фолкем не так уж ужасен, – сказала она, подхватив шутливый тон Хамдена, и подняла бокал вина. – Но если вы рассчитываете на интересный разговор за обедом, то не спрашивайте об усовершенствованиях в его имении.
– Я уверен, Мина предпочла бы поговорить о своем отце, – с сарказмом добавил Гаррет.
Почему он не может оставить ее в покое? Марианна удержалась от резкого ответа и намеренно медленно пила вино, чтобы иметь время подумать.
– Честно говоря, милорд, меня гораздо больше интересует, как вы познакомились с лордом Хамденом.
Вот так. Безопасная тема. Они могут предаться воспоминаниям, а она будет избавлена от необходимости отвечать на словесные выпады Гаррета в присутствии чужого человека.
– Мы познакомились в конюшне, – ответил Хамден и еще шире улыбнулся, заметив, как нахмурился Гаррет. – Глядя на него, ты бы никогда не подумала, что наш друг Фолкем был когда-то помощником конюха.
– Неужели? – искренне удивилась Марианна.
– Да. Мы оба. И он, и я. Во Франции. Мы работали на отвратительного старого графа, которому доставляло удовольствие иметь в услужении двух английских аристократов.
Гаррет – помощник конюха?
– Почему?
– Почему мы работали на графа? Или почему мы были во Франции? – спросил Хамден.
– Почему вы были конюхами?
– Мы больше ничего не умели делать. Когда мы прибыли во Францию, Фолкему было только тринадцать, а мне шестнадцать. Ты должна понять, что мы были не единственными английскими аристократами, и никому не были нужны.
– Но как же король? – спросила Марианна. – Он же, конечно, защищал вас. Он же помогал своим соотечественникам.
Хамден грустно улыбнулся:
– О короле спроси Фолкема.
Марианна перевела взгляд на Гаррета. Он лениво ковырял еду на своей тарелке.
– Король испытывал те же лишения, что и мы, Мина. Он не имел достаточно пищи и на своем столе, и тем более не мог помочь нам набить животы.
– Но нам говорили… – попыталась вставить Марианна.
– Кто? Кромвель и его люди? – спросил Гаррет с горечью в голосе. – А что еще они должны были говорить вам? «Круглоголовым» было удобнее, чтобы англичане думали, будто их король наслаждается жизнью и живет во Франции в роскоши. А он ходил от одного знакомого к другому, пытаясь найти кого-то, кто помог бы ему деньгами поднять восстание против Кромвеля. Его величество дарил нам свою дружбу, но не мог дать нам что-либо еще. Потом он уехал в Испанию. У нас не было денег, чтобы последовать за ним.
– Пока ты не вступил в армию герцога Йоркского, – вставил Хамден.
– Да. – Гаррет снова помрачнел, и Марианна уже пожалела, что разговор принял такой оборот.
– Не так уж все было плохо во Франции, – весело заметил Хамден. – Помнишь Уорика, Фолкем?
Слабая улыбка тронула губы друга.
– Как я могу забыть? От него всегда пахло горелой шерстью, особенно во время дождя.
– Как я слышал, до сих пор пахнет, – ответил Хамден и взглянул на Марианну: – Однажды камзол Уорика загорелся. Нам удалось погасить огонь, но полы камзола совсем обуглились. У Уорика, как и у всех нас, денег было мало, поэтому он отрезал их и продолжал носить камзол.
Хамден засмеялся, но Марианна не могла присоединиться к нему. История показалась ей скорее грустной, чем смешной.
– Не волнуйся, этот человек не страдал от холода зимой, – сказал Гаррет, безошибочно угадав причину ее грусти. – Ему было не холоднее, чем нам. И уж если стоит кого-то пожалеть, так это нас. Это мы страдали от запаха дыма, исходившего от его одежды. Мы говорили: «Где дым, там и Уорик».
Мужчины весело рассмеялись, а за ними и Марианна.
– В те дни в нашей жизни было мало смешного, – заметил Хамден. Его весело блестевшие глаза потухли. – Граф и твой дядя позаботились об этом.
– Сэр Питни? – растерянно спросила Марианна. Сэр Питни находился в Англии, не зная о существовании Гаррета. Как он мог навредить ему?
– Ты не рассказывал ей о письмах, о тех людях, которых Тирл подослал, чтобы убить тебя? – спросил Гаррета Хамден.
Гаррет пожал плечами, но в этом жесте было что-то похожее на вызов.
– Я уверен, ей это известно.
– Я не знала! – возмутилась Марианна и повернулась к Хамдену: – Сэр Питни знал, что Гаррет жив?
Хамден помрачнел:
– Возможно, сначала он мог и не знать, ибо, как оказалось, мальчика-слугу, сопровождавшего родителей Гаррета и убитого вместе с ними, приняли за Гаррета и похоронили как наследника Фолкема. Но потом он узнал. Гаррет отправил ему четыре или пять писем с доказательствами, подтверждающими его личность. Сэр Питни не ответил. Затем однажды пришел человек, искавший Гаррета. Гаррету повезло, вместо него этот человек нашел меня, а я был вооружен и смог постоять за себя.
Гаррет упорно сохранял отчужденный вид, и Хамден ухмыльнулся и добавил:
– А граф жаловался, что я запачкал его полы кровью.
Марианна была в полном недоумении. Почему Гаррет ничего этого ей не рассказал? Но она знала почему. Упрямая гордость. Он считал, что не обязан давать объяснения кому бы то ни было.
– Расскажите мне об этом графе, – попросила Марианна. Ей вдруг показалось очень важным узнать всю правду о том, почему Гаррет вернулся из Франции таким ожесточенным.
– А… граф, – сказал Гаррет, беря подсушенный хлеб и с треском ломая его.
– Граф был именно тем человеком, который научил меня по-настоящему ненавидеть французов, – ответил Хамден. – Я уверен, что Гаррет согласен со мной, поскольку он мучил Фолкема больше, чем меня. Он ненавидел Фолкема. Называл его «1е petit diable».
Марианне нетрудно было представить, почему Гаррет получил прозвище Дьяволенок.
– Но все же он давал вам возможность заработать на пропитание. Вы сказали, что если бы не он, вы не нашли бы работу.
– Не уверен, что это было бы страшнее, – спокойно заметил Гаррет, поднося бокал к губам и делая глоток вина. – Мы, возможно, жили бы лучше, если бы просили милостыню на улицах Парижа, а не работали на графа.
Хамден усмехнулся:
– Это правда. Просто чудо, что после его побоев мы дожили до совершеннолетия.
