Дебора Мей - Аромат жасмина
ГЛАВА 18
Наступил день свадьбы. Утро выдалось сумрачным и невыносимо унылым. Старательные служанки целое утро укладывали волосы невесты в красивую прическу, после чего облачили Элизу в белоснежное платье с серебряными кружевами. Убранство дополнили чудесные диадема, ожерелье и браслеты из великолепного жемчуга. Но князь, увидев их работу, сердито заявил, что все это слишком роскошно, и велел переодеть дочь в более скромный наряд. Расстроенным служанкам, ожидавшим похвалы, пришлось начинать все заново. А невеста лишь обреченно вздохнула и велела достать из шкафа шелковое платье кремового цвета со вставками кофейного оттенка. Оно было безупречного покроя, но более всего подходило для поездки в гости, а не для венчания в церкви. Тихо посовещавшись между собой, служанки осмелились предложить невесте надеть гарнитур из мелких рубинов, но девушка решила, что ограничится лишь бусами из янтаря. Более скромного облачения для свадебной церемонии придумать нельзя. Князь будет доволен.
Поездка к церкви Святой Екатерины прошла в полном молчании. Припустил мелкий противный дождь, и Элизе неожиданно вспомнилась ночь, когда она встретилась с Фридрихом… Именно дождь стал виной их знакомства, а теперь он ведет ее к алтарю. Тяжело вздохнув, девушка отрешенно уставилась на капли, стекающие по стеклу.
Когда они подъехали к церкви, дождь прекратился. В храме было пустынно, и только приглушенный звук шагов эхом отзывался от каменных стен. Возле алтаря стоял незнакомый девушке пожилой господин с мрачным выражением лица. Он смотрел на Элизу с недоумением и едва заметной брезгливостью. От его осуждающих глаз девушке захотелось забиться в самый дальний угол, чтобы не чувствовать себя виновной во всех смертных грехах. Ощущение тоскливого одиночества еще больше усилилось, когда князь фон Рудельштайн взял ее под руку. У него был такой вид, словно он прикоснулся к чему-то гадкому.
Молчание нарушили громкие шаги. Девушка невольно оглянулась и увидела, что к ним направляется Фридрих. Он был одет, как всегда, элегантно, но лицо казалось непроницаемым, и глаза светились ожесточенным блеском. Мрачно кивнув невесте, он взял ее под локоть и грубо потянул к алтарю. Священник уже раскрыл молитвенник, как вдруг сзади послышались быстрые шаги и просьба:
– Подождите!
Аманда, облаченная в невероятно элегантное платье лилового цвета и шляпу с плотной вуалью, спешила к ним по проходу. Приблизившись к дочери, она откинула вуаль и улыбнулась так ласково и сердечно, что застывшая душа Элизы встрепенулась от тепла и нежности. Забыв обо всем, девушка рванулась к матери и едва не расплакалась, оказавшись в материнских объятиях.
– Элиза, солнышко мое, как ты? – прошептала Аманда, взволнованно глядя на дочь.
– Все хорошо, мама…
Мать с горечью покачала головой.
– И поэтому ты выходишь замуж; в этом убожестве? – спросила она, неодобрительно рассматривая простенький наряд дочери.
– Так велел князь… – Элиза быстро заморгала, чтобы не разреветься.
– Понятно… – натянуто улыбаясь, Аманда бросила взгляд на Рудельштайна. – Ничего другого я не ждала.
– Спасибо, что пришла, – прошептала Элиза.
– Никто на свете не заставил бы меня пропустить такой день, – заявила Аманда и легонько подтолкнула дочь. – Иди, дорогая, к своей судьбе и будь хорошей женой.
– Я постараюсь, но… Фридрих этого не хочет… – девушка выглядела такой несчастной, что мать вновь прижала ее к себе, с трудом скрывая собственные слезы.
– Успокойся, малышка, сегодня ночью он получит то, о чем мечтал. А ты обещай мне, что полностью откроешь свое сердце для любви и забудешь обиду.
– Обещаю, – краснея, пробормотала Элиза и повернулась к алтарю.
Удивленный заминкой священник откашлялся и спросил:
– Позвольте начать венчание?
– Да, пожалуйста, – кивнула головой фрау Розенмильх.
Глядя с вызовом в лицо Рудельштайну, глаза которого метали молнии, она с гордым видом уселась на скамью. Аманда старательно делала вид, что не замечает гнева своего любовника.
Церемония бракосочетания началась. Элиза обреченно вслушивалась в слова клятвы. Любить… почитать… подчиняться… иметь и владеть… в болезни и здравии… Сможет ли она выполнить все эти обещания? Словно в тумане она увидела, как Фридрих надел ей на палец кольцо с крупным рубином.
Отныне они муж и жена.
Элиза вдруг осознала, что действительно вышла замуж. Теперь она должна любить и почитать его всю жизнь, рожать ему детей и быть верной до конца своих дней. Неужели это и впрямь происходит с ней?
Ауленберг никак не мог отделаться от мысли, что именно эта девчонка повинна во всех его несчастьях. Эта малышка с глазами незабудкового цвета, столь беззащитная и упрямая, сумела унизить его и подвергнуть позору.
Священник разрешил молодым супругам обменяться поцелуем. Фридрих зло притянул к себе Элизу, больно поцеловал в губы и тут же резко оттолкнул ее от себя. Повернувшись к присутствующим, он сурово объявил:
– Мы с женой немедленно уезжаем в Вюрсбаден. Надеюсь, все понимают, что ни о каком свадебном обеде не может быть и речи.
Бросив свирепый взгляд на князя фон Рудельштайна, Фридрих схватил за руку Элизу и быстро зашагал к выходу из церкви.
На улице вновь пошел дождь. Не обращая на это ни малейшего внимания, Фридрих сбежал по ступенькам вниз к экипажу и, вскочив в карету, сердито приказал Элизе:
– Быстрее забирайся! Я не намерен здесь прохлаждаться по твоей милости.
Девушка поспешила выполнить его распоряжение. Усевшись на сиденье, она отвернулась и уставилась на мокрое стекло, опасаясь новой вспышки гнева Ауленберга. Бросив на нее злой взгляд, Фридрих заметил, что его молодая супруга была похожа на маленького мокрого котенка, но, вместо того чтобы утешить ее, он еле слышно выругался и отвернулся к своему окну.
Спустя полчаса, когда они выехали за город, Элиза осмелилась робко поинтересоваться:
– Я могу узнать… а как же мои вещи? И служанка?
– Твои вещи вместе со служанкой прибудут в Вюрсбаден раньше нас, – не глядя на нее, буркнул Фридрих.
– А что такое – Вюрсбаден? – решилась задать новый вопрос Элиза.
– Мое… наше родовое поместье. Еще вопросы есть?
– Нет… но… мне кажется, нам нужно поговорить.
– Не думаю, – бросил он. – Длительные поездки навевают на меня тоску, но еще больше я ненавижу пустую болтовню. – Он указал подбородком на противоположное сиденье: – Вот подушка и плед, так что ложись спать.
Расстроенная его злостью, девушка поняла, что настаивать бесполезно и послушно закуталась в одеяло до самого подбородка. Сон долго не шел. Мысли и чувства находились в смятении, но мерное покачивание рессор и усталость, в конце концов, убаюкали измученную девушку, и она крепко уснула.
