Хелен Диксон - Замужество мисс Монктон
Когда за испуганной горничной закрылась дверь, Чарльз прошел к окну, стараясь успокоиться, прежде чем приступить к разговору. Через минуту он повернулся спиной к окну, омытому теплым солнечным светом, и его длинная тень протянулась через всю комнату. Помолчав, он шагнул вперед, взволнованно ероша темные волосы, обрамляющие его красивое мужественное лицо. В его светлых глазах был какой-то магнетизм. Казалось, при нем комната внезапно ожила, наполнившись исходящей от него энергией.
Положив платья в открытый сундук и сложив на груди руки, Мария спокойно стояла и смотрела, как он возбужденно расхаживает взад и вперед.
— Матушка сказала мне, что вы уже сегодня утром намерены ехать в Грейвли. Полагаю, у вас есть на это какие-то серьезные основания.
— В самом деле, причина вполне серьезная. Просто я хочу домой, вот и все. Я провела в Лондоне достаточно много времени, обновляя свой гардероб и приводя в порядок дела. У меня уже есть свой экипаж и лошади — за что я вам очень благодарна, — и теперь я готова ехать домой.
— И вас не беспокоит то, что из-за вас я мог бы сейчас лежать мертвым в глухих зарослях Грин-парка?
Она вздрогнула, в глазах промелькнуло и тотчас исчезло чувство вины.
— Разумеется, я беспокоилась. Вы, кажется, ранены?
— Получил рану в мякоть предплечья, ничего серьезного.
— Я очень рада — разумеется, не тому, что вы ранены, а что рана неопасная. А Генри? Он… он ранен? — спросила Мария. Хотя она знала ответ, ей пришлось пойти на эту маленькую ложь, чтобы скрыть от Чарльза, что она была в парке и видела все, в том числе ту женщину.
Он покачал головой:
— Как видите, он отказался стрелять в воздух. Перед началом дуэли было условлено, что мы выстрелим одновременно. Но Уинстон сделал свой выстрел до подачи сигнала и не промахнулся. К счастью для меня, он не успел протрезветь после ночной пирушки, и это помешало ему сделать более точный выстрел. Этот человек труслив и бесчестен.
— А вы?
— Я стрелял в воздух. Я мог бы убить его — может быть, я всю жизнь буду жалеть, что не сделал этого.
— Значит, Генри ушел.
— Он не стал ждать. — Чарльз остановился и пристально взглянул на нее. На лбу у него собрались такие знакомые складки, что у Марии сердце заныло, но она сохраняла спокойный и бесстрастный вид. — Но, я пришел сюда говорить не о нем, а о нас.
— Я знаю. Надеюсь, вы не станете возражать против моего отъезда.
— Нет, я как раз возражаю и не могу понять вашего внезапного решения. Не хотите ли вы сказать, что вы ошиблись, проявив вчера такую привязанность ко мне и симпатию?
— Я… мы… мы слишком увлеклись.
Он приблизился, и внимательно заглянул ей в глаза, будто надеясь увидеть в их глубине какое-то объяснение случившемуся.
— Мария, что случилось? — более спокойно спросил он. — Почему вы так изменились? Что вас рассердило? Я сделал что-то дурное? Чем-нибудь оскорбил вас?
Мария не сердилась на него — не могла, хотя и пыталась. Но этот ласковый, встревоженный тон поколебал ее твердость, ей захотелось снова прильнуть к его груди, ощутить бурное биение его сердца, его ласки, возбудившие в ней вчера огонь желания. Она взглянула на него, отвела взгляд и снова подняла его на Чарльза. Гордость запрещала ей спросить про ту таинственную незнакомку, заставляла ее хранить молчание, полное достоинства.
— Нет, Чарльз, вы не сделали ничего дурного. Просто я очень стосковалась по своему дому. Как вы этого не понимаете?
— Но вы не можете ехать одна…
— Я беру с собой Руби.
— Вы не представляете себе, в каком положении все там застанете.
— Почему же, отлично представляю. Все это время за домом следили супруги Томас. Мой адвокат мистер Петтигрю заверил меня, что имение содержится в таком же образцовом порядке, как и прежде, когда я уезжала во Францию.
— И откуда же это известно мистеру Петтигрю? Он что, регулярно посещал Грейвли? — Чарльз остановил на ней ироничный взгляд.
— Нет, это мистер Томас регулярно отправлял ему отчеты. В любом случае скоро я сама все увижу.
— Я принимаю на себя всю ответственность. — Он снова стал мерить комнату шагами. — Я понимаю, какой неуверенной вы себя чувствуете, но, позвольте вас успокоить, вам незачем беспокоиться о своем будущем.
— Неуверенной? Мое будущее? — недоумевая, переспросила она, и от волнения сердце ее забилось тяжелыми медленными толчками, губы пересохли. — Что вы имеете в виду? Я очень состоятельная женщина, следовательно, никогда не буду чувствовать себя неуверенной, а что касается моего будущего — то это уж мое дело.
Остановившись перед ней и заложив руки за спину, Чарльз ободрил ее улыбкой и приступил к изложению своего представления о ее будущем:
— Мария, я хотел бы, чтобы ваше будущее стало и моим тоже. Иными словами, я хочу, чтобы вы стали моей женой.
Мария не нашлась что ответить и только ахнула от неожиданности.
Чарльз видел, что она смотрит на него так, будто не понимает ни слова, как если бы он вдруг заговорил на арабском или китайском языке. В широко распахнутых глазах застыло выражение крайнего недоверия.
— Прошу прощения. Видимо, мое предложение застало вас врасплох.
«Что правда, то правда», — подумала Мария, и два дня назад она приняла бы его без колебаний. Но как он может сделать ей предложение, когда состоит и любовной связи с другой женщиной! Мария догадывалась, что желанна, об этом говорили его вчерашние страстные объятия, но не ожидала, что дело дойдет до предложения руки и сердца. Она не могла поверить, что не ослышалась. И все-таки ей хотелось, чтобы его предложение прозвучало не столь бесстрастно и деловито. Она была не вполне уверена, сделал ли он предложение или просто осведомился о ее здоровье.
— Но… не слишком ли это поспешно? Вы делаете мне предложение, чтобы защитить меня от Генри? Вы полагаете, что, став вашей женой, я не только буду чувствовать себя уверенно, но и буду избавлена от его дальнейших домогательств? Если дело в этом, то вам не о чем беспокоиться. Я уверена, когда Генри осознает, что я ни при каких условиях не выйду за него замуж, он с этим смирится.
— Я вижу, вы его совсем не знаете.
— Но, Чарльз, собственно, вас я тоже не знаю! — негодуя, заметила она. — Откуда мне знать, что я не поменяю одного распутника на другого? Что не попаду из огня да в полымя? В конце концов, мы с вами только недавно познакомились, а вы уже бурно ухаживаете за мной.
— Рад, что вы это помните.
— Такое трудно забыть, — сухо отвечала она, осыпая себя строгими упреками за то, что не в силах перед ним устоять.
— Мария, прошу вас, верьте мне. Медленно покачав головой, словно поняв всю несостоятельность его предложения, она отошла от него.
