Аннет Клоу - Колдовство любви
— Майано подарены моей дочери в день ее пятилетия. Доминика получит другие земли. Я не собираюсь обижать племянницу, сумевшую поддержать меня в горе после похищения Мальвины.
— Я рад за Доминику. И за вашу дочь, — холодно произнес Антонио, скользнув по лицу графа глазами-льдинками. — Они обе сумеют удачно выйти замуж. А теперь позвольте мне оставить вас. У меня полно дел в моем родном доме.
Во время разговора девушка молила Бога, чтобы Антонио взглянул на нее или подал хоть какой-нибудь знак, убеждающий, что не все кончено между ними. Но Карриоццо даже не взглянул в ее сторону. Понимая, что Антонио сейчас уйдет, Лали поспешно шагнула вперед и сжала его руку.
— Поклянись, что не забудешь меня, — прошептала она быстро на турецком языке.
— Не смогу, даже если очень захочу, — проворчал Антонио, затем отодвинул ее и зашагал к выходу из зала.
Девушке показалось, что глаза его смягчились. Он уже подошел к двери, когда Людовико окликнул его.
— Антонио, не суди слишком строго своего брата. Попробуй понять Филиппо и живите в мире.
Антонио на мгновение застыл на пороге, затем, не оглядываясь, вышел.
Лали чувствовала, что у нее разрывается сердце. Вспомнив, что обещала вести себя достойно, она подавила в себе желание побежать вслед за Антонио. «Я его обязательно увижу», — убеждала себя девушка.
Чья-то теплая рука дотронулась до ее плеча.
— Добро пожаловать, моя девочка, я приветствую тебя в родном доме.
Девушка повернулась к отцу. Людовико притянул ее к себе и крепко прижал к своей груди.
48
Когда почерневший от гнева и горя Антонио возник у ворот своего замка, онемевший от испуга стражник пропустил его беспрекословно. Несколько слуг, работавших в саду, застыли в благоговейном ужасе и молча смотрели на призрак человека, восставшего из могилы. Взбежав по лестнице, Антонио, не обращая внимания на возгласы удивления и боязливый шепот слуг, уверенной походкой хозяина зашагал через анфиладу комнат в поисках одного-единственного человека и вскоре нашел его в зале для фехтования.
Филиппо был настолько сосредоточен на мече своего учителя, что не обратил на ворвавшегося в помещение Антонио. С трудом сдерживая себя, чтобы не влепить брату сильнейшую оплеуху, старший Карриоццо выбил из рук сжавшегося от испуга слуги поднос. Жалобно зазвенели, разбиваясь на разноцветные осколки, бокалы и хрустальный графин с вином.
Вздрогнув от грохота, дребезжащим эхом, пронесшегося по залу, Филиппо рассерженно повернулся в сторону виновника шума и замер, распахнув испуганные глаза.
— Боже мой, ты жив!
— Разочарован?! — прорычал Антонио и, печатая чеканный шаг, приблизился к брату.
Юноша попятился от него, подобно загнанному зверю, огромные глаза его заметались по сторонам.
— Я рад, Антонио, конечно же, рад. Просто… я удивлен!
— Мальчик мой!
Антонио обернулся и увидел прислонившуюся к стене сухощавую фигурку матери. Не веря нежданному счастью, мать во все глаза смотрела на сына, бисеринки пота выступили на ее лице, губы дрожали, в глазах блестели слезы.
— Бог услышал мои молитвы, — сказала она и, упав на колени, воздела руки к небу.
Антонио бросился к матери и поднял ее на руки.
— Матушка, — нежно произнес он.
— Ты вернулся домой… — словно опасаясь, что сын исчезнет, синьора Анна крепко обняла сына и уткнулась лицом в его плечо.
— Какое несчастье, что твой отец не дождался тебя… — мокрыми от слез глазами Анна смотрела на старшего сына.
— Я знаю… — Антонио грустно поцеловал матушку и прижал сильнее к своей груди.
— Алессандро упал с лошади на охоте! — всхлипывания матери превратились в настоящие, стоны.
— Матушка! Нельзя плакать в столь радостный день, — раздался нежный голосок.
Анна оторвала от сына заплаканное лицо и взглянула на миловидную девушку, отдаленно напоминающую Лали.
— Доминика… Антонио вернулся.
Карриоццо бережно опустил мать в кресло и, выпрямившись, холодно посмотрел на девушку. Доминика ответила ему открытым взглядом голубых глаз и присела в церемонном поклоне.
— Добро пожаловать в Карриоццо, мой господин.
— После смерти твоего отца Доминика живет у нас. Доброта и забота этой девочки помогли нам справиться с горем, — объяснила Анна, крепко держа Антонио за руку. — Она очень помогла нам, взяла на себя управление домом, лично проверила все бумаги и во всем помогала Филиппо. Нашему мальчику повезло, что у него будет такая умная и добрая жена.
Антонио хмуро смотрел на расплывшуюся в смущенной улыбке нахальную невесту младшего брата, слишком рьяно хватающуюся за власть в замке Карриоццо. Ему очень хотелось немедленно выставить девчонку из замка, но он не решался омрачить скандалом радость матушки.
— В таком случае сеньорите Доминике следует лично позаботиться о том, чтобы в моих покоях был наведен порядок. И не забудьте нагреть побольше воды. Я устал после пыльной дороги.
Растерявшись от суровости вернувшегося из небытия хозяина Карриоццо, девушка обиженно заморгала глазками и хотела о чем-то спросить Анну, но, натолкнувшись на суровый взгляд Антонио, поспешила выскользнуть за дверь.
— Ты зря обидел девочку, — упрекнула сына матушка.
— Если девица не заботится о соблюдении приличий и, не дождавшись свадьбы, живет в доме своего жениха, бесцеремонно влезая в его дела, я не намерен лебезить перед такой распущенной особой.
— Ты не справедлив, мой мальчик. Доминика — чудесное создание. Я считаю ее своей дочерью.
— К вам вернулся старший сын, — напомнил Антонио и, мрачно изогнув бровь, повернулся к слугам: — Оставьте нас.
Сообразив, что нового хозяина Карриоццо не стоит злить, те поспешно юркнули за дверь.
49
В комнате повисло напряженное молчание, недоброе предчувствие становилось все более ощутимым. Донельзя удивленная странным поведением сына, вернувшегося в родной дом, женщина с легким порицанием смотрела на Антонио. Анна никак не могла понять, отчего старший сын так изменился и так враждебно смотрит на младшего брата, с которым был очень дружен в детстве.
— Я вижу, многое изменилось в нашем доме, — прервал мучительное молчание Антонио.
Он пристально изучал Филиппо, отмечая про себя, как окреп и возмужал брат за те пять лет, что они не виделись.
— Я знаю, о чем ты хочешь спросить, — отчетливо произнес младший брат. Его красивое лицо осунулось и побледнело.
— Я в этом не сомневаюсь, — сдерживать гнев для Антонио было невообразимо трудно. Но он знал, что должен держать себя в руках ради матери. — Так почему же ты ничего не сделал для моего спасения?
