Сюзанна Энок - Дьявол и Ангел
— Это ложь. — Её сердце стучало так быстро, что Энджел подумала, что оно может вырваться из груди. Это было искушение, и это было именно то, чего она хотела. Она хотела услышать эти слова от Джеймса.
— Вот так вы уговаривали Дезире? — безрассудно бросила она в ответ. — Так вы пытались убедить её отказаться от виконта Люстера и выйти замуж за вас? А если вы не сможете убедить меня, то завтра застрелите Саймона?
Джеймс отступил назад. Он развернулся словно для того, чтобы уйти, затем остановился и некоторое время стоял с закрытыми глазами. Наконец он с трудом вдохнул и посмотрел на неё черными в лунном свете глазами.
— Полагаю, я этого заслуживаю, — прошептал маркиз. — Я сожалею, Анжелика. — Он снова повернулся к ней спиной. — Вы заставили меня забыть её, — произнес он так тихо, что девушка едва смогла расслышать эти слова.
— Джеймс? Простите меня. Я не должна была говорить…
Он покачал головой.
— Знаете, это был несчастный случай. Я никогда не хотел подстрелить Джеффри. И я определенно не намеревался убивать его. Он был… — Джеймс на мгновение замолчал. — Он был моим другом.
— Тогда почему?
— Я отправился делать ей — Дезире — предложение. Она заявила мне, что Люи уже предложил ей выйти за него замуж. Она сказала, что он объяснил ей, что я… ненадежен, что я никогда не буду ей верен и что вполне вероятно, что мой отец оставит меня без единого пенни за мой порочный образ жизни. Дезире решила, что скорее станет виконтессой Люстер сейчас, чем в качестве нищей миссис Фаринг будет дожидаться кончины моего отца.
— Должно быть, это было больно, — тихо заметила Анжелика.
— Вы даже не представляете себе как. А затем она добавила, что если бы Люи не появился со своим предложением, то она с радостью вышла бы замуж за меня. — Джеймс сел на одну из белокаменных скамей, обрамлявших садовую дорожку. Поколебавшись, Анжелика подошла и присела рядом. — Я был в ярости. Я вызвал Люи на дуэль, а затем нашел Саймона — на самом деле вытащил его из постели в Оксфорде. Мы оба быстро напились, и на рассвете я отправился на встречу с Джеффри.
Энджел ощутила, что он никому никогда не рассказывал эту историю, и медленно протянула руку, чтобы коснуться его пальцев. Его рука вздрогнула, а затем он повернул её ладонью вверх, переплетая её пальцы со своими.
— Я знаю, что произошло потом, — проговорила она. Звуки контрданса и смеха доносившиеся из далекого окна казались нереальными.
— Нет, вы не знаете, — ответил маркиз. Он поднял голову и посмотрел на девушку. — Я действительно не собирался его убивать. Я уже решил, что просто выстрелю достаточно близко, чтобы как следует напугать его, и возможно, убедить, что с его стороны будет мудро уступить мне Дезире. Он был таким же вдрызг пьяным, как и я, и промахнулся на шесть футов. А я прострелил ему правое легкое, и он захлебнулся собственной кровью. Это заняло всего несколько минут.
— И это превратило вас в Дьявола, — прошептала, вздрогнув, Энджел.
— Да. — Он смотрел на залитый луной сад. — По совету отца я отправился во Францию, а затем моя дорогая Дезире вышла за Кенсингтона. — Джеймс пожал плечами. — Полагаю, она думала, что даже титул барона будет для неё лучше чем то, что она могла бы получить со мной.
Анжелика протянула руку, чтобы коснуться его щеки. Джеймс повернулся и посмотрел на неё, и девушка потянулась вверх, чтобы поцеловать его. Он обнял её, притягивая к себе. Все это было так неправильно, слишком грешно, и вместе с тем совершенно правильно. Энджел запустила пальцы в его черные волосы, желая, чтобы она смогла стереть все воспоминания, которые у него были о Дезире Кенсингтон.
— Энджел! Куда теперь запропастилась эта девчонка?
Анжелика оторвала свой рот от губ Джеймса.
— О, нет, — выдохнула она, глядя в сторону особняка, откуда послышался голос её отца. — Джеймс, отпустите меня.
Он продолжал обнимать её за талию.
— Никогда, — прошептал маркиз, переместившись, чтобы куснуть её за ушко.
— О Боже. — Она задрожала от этого ощущения, которое, казалось, пробежало по всему её телу. — Джеймс, если вы погубите меня, то они сошлют меня в Австралию.
Он вздохнул и выпустил девушку.
— Я последую за вами, — прошептал он, вставая и притягивая её к себе.
— В самом деле? — Энджел одёрнула себя. — О, не обращайте внимания. Уходите, пожалуйста.
— Вы меня любите?
— Джеймс, — умоляюще попросила она.
— Вы любите меня? — хрипло повторил он.
Энджел ощутила, что вынуждена ответить.
— Да, но…
— Этого достаточно. На данный момент. — Джеймс наклонился, и, нежно коснувшись губами её губ, повернулся и исчез в темноте сада.
Её платье помялось и она оцепенело разгладила его. Если бы Саймон наткнулся на них, то Джеймс мог бы оказаться втянутым в дуэль, которой ему очень хотелось избежать. Что-то нужно было сделать до того, как все они пострадают. Брутус подошел к ней, топая лапами, и Энджел рассеянно почесала его голову. Джеймс любит её. И это делало обстоятельства еще более сложными, чем они были прежде. Она не может разорвать помолвку с Саймоном, потому что дала слово. Однако как только Джеймс упомянул об этом, она обнаружила, что не в силах изгнать эту идею из своих мыслей. О, её родители были правы. Она совершенно неспособна вести себя прилично и разумно.
Что-то зашелестело в кустах слева от неё, и Анжелика отскочила в сторону с бешено колотящимся сердцем. Она ничего не увидела, и когда Брутус неторопливо направился туда, чтобы покопаться среди листьев, девушка подумала, что, возможно, это был кролик или мышь. Когда собака появилась из кустов, то что-то свисало из её массивных челюстей. Неизвестно, что это было, но этот предмет заблестел, когда на него упал лунный свет.
— Брутус, отдай, — приказала она, протягивая руку, и пёс уронил свой приз ей на ладонь. Оказалось, что это монокль. Энджел подняла его, чтобы получше изучить, и сердце девушки пропустило один удар. На золотой оправе были выгравированы буквы П.Э.
12
Джеймс Фаринг вообще не спал. С Анжеликой он повел себя с такой же деликатностью, с какой кусает пчела. Зеленый юнец, только что окончивший университет, справился бы с соблазнением гораздо более умело, чем он. Единственное утешение состояло в том, что Анжелика сказала, что любит его. По правде говоря, к этому прилагался ряд сложных обстоятельств, и он фактически вытянул из неё признание, но Энджел произнесла эти слова.
Во всем были виноваты её треклятые родители. Маркиз полагал, что у него есть, по крайней мере, две недели, чтобы изгнать из её головы мысли о Саймоне, и в течение этого времени он сможет мягко сообщить ей новости о том, что его кузен влюбился в Лили Стенфред.
