Дженнифер Маккуистон - Приключения новобрачных
– О!.. – воскликнула Джорджетт и, судорожно сглотнув, добавила: – Мне очень, очень жаль. Я причинила вам боль.
– Да уж. – Глаза его блеснули как льдистые осколки на ярко-зеленой траве.
Джорджетт в смущении молчала. Трудно было понять, что у него на уме. Рад ли он встрече? Или ему все равно?
Последнее предположение показалось Джорджетт ужасно обидным. Пусть даже она прекрасно понимала, что не заслуживала интереса с его стороны.
Если верить Элси – та по-прежнему стояла чуть поодаль, – Джорджетт сама начала с ним флиртовать. Значит, в том, что случилось потом, винить ей некого. И, уж конечно, бить его по голове она не имела права. Допустим, воспользоваться его приглашением и нырнуть к нему под одеяло она не могла, но могла по крайней мере дождаться, когда он оденется, и поговорить о том, что произошло ночью. Увы, страх оказался сильнее…
– Я очень рада вас видеть, – прошептала Джорджетт, глядя на него из-под ресниц. Она знала, что, пожалуй, опоздала с такого рода изъявлениями чувств, но лучше поздно, чем никогда. К тому же она говорила со всей искренностью. Она действительно была рада его видеть. Не просто рада – счастлива. Хотелось бы лишь, чтобы он… хоть немного разделял ее чувства.
Маккензи медленно, словно с неохотой, протянул руку, и на мгновение Джорджетт показалось, что он собирался взять ее под руку.
– Не могу ответить вам так же, – буркнул он и, чуть наклонившись, окинул взглядом дверь с наружной стороны. – Более того, – продолжал он, выдернув булавку из замка и тщательно осмотрев улику, – единственное, что принесло бы мне некоторое удовлетворение, – это возможность присутствовать при вынесении вам справедливого приговора.
И только сейчас Джорджетт осознала: встреча с этим человеком будет иметь совсем не те последствия, на которые она рассчитывала.
Джеймс то и дело возвращался к мысли о том, как сложится их встреча, когда он ее наконец найдет. Весь день, переживая одно разочарование за другим, когда каждый след в конечном итоге заводил его в тупик, страдая от боли в результате множившихся травм, расстроенный, вопреки ожиданиям, уходом Уильяма, Джеймс не переставал думать о предстоящей встрече. И вот эта встреча произошла, и он…
Проклятие, он чувствовал какое-то странное оцепенение. Женщина, за которой он гонялся как сумасшедший по всему городу, стояла перед ним с виноватой миной на лице. А за спиной у нее маячила мисс Далримпл, если зрение его не обманывало. Очень жаль. Он-то думал, что бывшая проститутка, а ныне подавальщица в «Синем гусаке» более разборчива в связях.
– Вы можете нас оставить, мисс Далримпл, – произнес он сурово. – Вас это не касается.
– Но я… я горничная этой леди, – заикаясь, пробормотала Элси, указав на Джорджетт пальцем.
– Она не леди, – не моргнув глазом ответил Маккензи, – и, следовательно, в горничной не нуждается.
Девушка молча переминалась с ноги на ногу. Пожалев бедняжку, Джеймс добавил чуть ласковее:
– Ты слышала, чтобы я кого-то намеренно обижал или был уличен в жестоком обращении с подозреваемыми? Поверь, твоей госпоже ничто не угрожает. Уходи. Оставь нас вдвоем.
Элси уходить не торопилась, и мистер Маккензи рявкнул:
– Убирайся!
В тот же миг, внезапно сделавшись на редкость послушной, Элси подхватила юбки и побежала со всех ног. «Такой скорости и Цезарь позавидовал бы», – подумал Джеймс с тоской – местопребывание его коня до сих пор оставалось тайной за семью печатями.
Зато женщина находилась здесь. И не было никого, кроме них двоих, на всей улице.
Еще никогда в жизни не ощущал он так обостренно присутствие рядом живого существа.
Вот она – его добыча! И она смотрела на него широко распахнутыми серыми глазами, серыми и блестящими, как воды озера Морег. И она совсем не походила на леди. С растрепанными волосами, не прикрытыми шляпой, и в помятом платье настоящая леди по городу не разгуливает.
Джеймс шагнул к ней, и она в страхе отступила на шаг. «Все это походит на птичий брачный танец», – подумал Джеймс. Только вот намерения в отношении этой птички были у него совсем не те, что у самцов в период спаривания. Он не собирался ее обхаживать. Ему хотелось ее задушить, и он с трудом держал себя в руках.
Теперь она уже не пятилась, но руки ее трепетали словно мотыльки, пойманные в стеклянную банку, взгляд же бегал из стороны в сторону. Ему пришло в голову, что она, возможно, имела сообщника, который сейчас прятался где-нибудь поблизости, на этот раз целясь не в окно, а прямо ему в голову.
Джеймс повернулся так, чтобы иметь лучший обзор на случай нападения.
– Ищете кого-то? – спросил он.
– По правде говоря, я искала вас. – Она одарила его улыбкой, такой ослепительной, что глаза обожгло, хотя голос ее заметно дрожал. Произношение у нее было правильное, словно она и в самом деле принадлежала к высшему обществу.
– Я не вчера родился, – заявил Джеймс с нескрываемым сарказмом. – Придумайте что-нибудь более убедительное.
Глаза ее распахнулись еще шире.
– Это правда! – воскликнула она. – Именно поэтому я здесь. – Она нервно кусала нижнюю губу, и Джеймс поймал себя на мысли, что ему тоже захотелось попробовать ее губы на вкус.
– Вы вломились в мою контору, – веско заметил он, – а не ждали меня на скамейке перед ней.
– Я… Я подумала, что смогу найти у вас в конторе нечто такое, что помогло бы вас отыскать.
Джеймс даже не удосужился прокомментировать этот бред. Всем своим видом он говорил ей, что не верит ни одному ее слову.
– Так что вы хотели у меня найти? Денег? Вам мало того, что вы уже присвоили? Так вот, я вас разочарую: если думаете, что я богат, то вы глупее, чем кажетесь.
Ответом ему было тихое всхлипывание.
Джеймс не верил своим глазам. Та женщина, которую он помнил, за словом в карман не полезла бы. А эта пищит, точно испуганная мышь. Что случилось с той, которую он, было дело, принял за женщину своей мечты – остроумную, дерзкую, умеющую за себя постоять?
– Здесь какая-то ошибка, – наконец пролепетала она, разведя руками. – Я совсем не та, за кого вы меня принимаете.
Вместо ответа он окинул ее пристальным взглядом. На вид женщина была та же самая, но все же – какая-то другая. При этом тот же необычный цвет волос и тот же чуть курносый нос, правда, слегка порозовевший. Да и губы были все те же – необычайно чувственные. И ямочка на щеке по-прежнему манила, словно огонь маяка.
Но в то же время она была другой. Сегодня в ней чувствовалась неуверенность, неловкость. Словно ей было не по себе. Впрочем, а как еще она должна была себя чувствовать, если ее поймали с поличным? При попытке вломиться в его контору.
