Джулия Куин - Все в его поцелуе
Практичная Гиацинта с его доводами тут же согласилась. Но сегодняшний вечер подходит как нельзя лучше. Отец наверняка поедет на бал к Моттраммам. Но самое главное – Гиацинта была готова.
Две недели прошли на удивление приятно. Его уговорили посещать бесчисленные балы и вечеринки. Они были в театре и в опере. И Гиацинта была все время рядом с ним, и если у него и были сомнения в благоразумности женитьбы, то скоро они исчезли. Она иногда раздражала и даже злила его, но всегда была весела и забавна.
Она будет хорошей женой. Другие мужчины, возможно, так не думали, но ему она очень подходила, а только это и имело для Гарета значение. Но сначала ему надо было подстраховаться.
Он начал соблазнять ее медленно, не спеша. Сначала взглядами, прикосновениями и мимолетными поцелуями. Он поддразнивал ее, прозрачно намекая на то, что будет еще кое-что, заставляя ее сердце биться учащенно. Черт возьми, его сердце тоже не оставалось спокойным.
Гарет заварил все это две недели назад, когда попросил ее выйти за него замуж, зная при этом, что обручение будет недолгим. Началось все с поцелуя.
Сегодня ночью он покажет ей, каким может быть поцелуй.
В общем и целом, думала Гиацинта, поднимаясь в свою спальню, все прошло довольно хорошо.
Она бы предпочла остаться дома в тот вечер – чтобы лучше подготовиться к их вылазке в Клер-Хаус, но Гарет сказал, что, поскольку он собирается послать свои извинения Моттраммам, будет лучше, если она к ним поедет. Иначе пойдут слухи о том, куда они оба пропали. Гиацинта провела у Моттраммов часа три, но потом, увидев свою мать, пожаловалась на головную боль. Вайолет, как Гиацинта и предполагала, не захотела уезжать, и отослала ее домой в своей карете.
Все складывалось как нельзя лучше. На улице почти не было никакого движения, поскольку время близилось к полуночи. Это означало, что у Гиацинты есть четверть часа на то, чтобы переодеться и прокрасться на черную лестницу, чтобы встретить Гарета.
Она не была уверена, что они сегодня найдут бриллианты. Она не удивится, если Изабелла изобрела еще какие-нибудь задачки. Но все же они сделают еще один шаг к своей цели. А уж какое это будет приключение!
Всегда ли у нее была такая тяга к приключениям? – размышляла Гиацинта. Неужели ее всегда привлекали опасности и она только ждала случая, чтобы проявить свой необузданный характер?
Она тихо прошла в свою спальню. Незачем будить слуг.
Теперь ей осталось только...
– Гиацинта. Она вскрикнула.
– Гарет? – Господи, этот человек лежит на ее кровати! Он улыбнулся:
– Я ждал тебя.
Как он вошел? – Гиацинта быстро оглядела комнату.
– Что ты здесь делаешь? – шепотом спросила она.
– Я рано пришел и решил, что подожду тебя.
– Здесь?
– На улице слишком холодно.
Ничего подобного. Было даже не по сезону тепло. Все это заметили.
– Как ты вошел? – Боже, неужели слуги его видели?
– Вскарабкался по стене.
– Что ты сделал? – Она подбежала к окну и глянула вниз. – Как ты?..
Но он встал с кровати и подкрался к ней сзади. Обхватив ее руками, Гарет пробормотал над самым ее ухом:
– Я очень ловкий.
Она нервно рассмеялась:
– Как кот!
– И это тоже. – Помолчав, он сказал: – Я скучал по тебе.
Она хотела сказать, что тоже скучала, но он был слишком близко, и голос ее не слушался.
Он поцеловал ее за ухом, но так нежно, что она даже не была уверена, был ли это поцелуй.
– Хорошо провела время?
– Да. Нет. Я слишком... нервничала.
– Нервничала? Почему?
– Ты забыл про бриллианты? – Боже милостивый, неужели у всех женщин так бьется сердце, когда они стоят рядом с красивым мужчиной?
– Ах да, бриллианты. – Он обнял ее за талию и прижал к себе.
– Разве ты не хочешь...
– О, хочу! Еще как хочу.
– Гарет!
Его руки уже были на ее бедрах, а губы ласкали шею.
«Сколько еще времени она сможет вот так простоять?» – подумала Гиацинта.
Он что-то с ней делал, он заставлял ее чувствовать то, что она никогда не чувствовала.
– Я думаю о тебе каждую ночь, Гиацинта.
– Правда?
– М-м. – Его голос был похож на мурлыканье. – Я лежу в постели и думаю о том, как было бы хорошо, если бы ты была рядом.
Гиацинта почти перестала дышать. Но какая-то частица ее, какой-то укромный, но чувственный уголок в душе заставил ее спросить:
– О чем ты думаешь?
Он усмехнулся, явно довольный ее вопросом.
– Я думаю о том, как буду делать вот это. – Он так крепко прижал ее к себе, что она ощутила его твердую плоть.
Она издала какой-то звук, возможно, назвала его по имени.
– А еще много думаю о том, чтобы сделать это. – Его проворные пальцы расстегнули пуговицу на спине.
Гиацинта сглотнула. А потом еще два раза, когда до нее дошло, что он успел расстегнуть еще три пуговицы, пока она сделала один вдох.
– Но больше всего я думаю о том, чтобы сделать это. Одним движением Гарет поднял ее на руки, так что ее юбка обвилась вокруг ее ног, а верх платья соскользнул вниз, почти обнажив грудь. Девушка вцепилась ему в плечи, ей показалось, что она стала невесомой и парит в воздухе, но тут он опустил ее на постель.
Гарет лег рядом. Опершись на одну руку, другой он стал гладить ее обнаженную грудь.
– Какая прелестная, какая мягкая, – бормотал он.
– Что ты делаешь? – прошептала она. Он медленно улыбнулся, как сытый кот.
– С тобой?
Она кивнула.
– Это зависит... – сказал он и стал водить языком там, где только что была его рука. – Что ты чувствуешь?
– Я не знаю, – призналась она.
– Какая прелесть! – Он смотрел на нее и улыбался, а она подумала о том, будет ли его прикосновение таким же захватывающим дух, как его взгляд. Он лишь смотрел на нее, а она вся напряглась.
– Ты такая красивая, – сказал он и легко провел ладонью по ее соскам. Так легко, словно это было дуновение ветерка.
Да, его прикосновение подействовало на нее больше, чем его взгляд. Она чувствовала это в животе и между ног. Это прокатилось по всему ее телу, до самых кончиков пальцев ног. Она непроизвольно выгнула спину в своем желании быть ближе, ощутить еще больше...
– Я предполагал, что ты прекрасна. Но такого я не ожидал.
– Чего? – прошелестела она одними губами.
– Что ты само совершенство. Больше чем совершенство.
– Эт-то невозможно, ты не можешь!
Он сделал что-то такое... такое, что если это борьба за ее разум, то она его быстро теряет.
– Чего я не могу сделать? – невинным видом спросил он, лаская при этом ее соски, чувствуя, как они твердеют все больше.
– Ты не можешь сделать что-нибудь... что-нибудь...
– Не могу? – сказал он с дьявольской улыбкой. – По-моему, я только что это сделал.
