Джулия Куин - Десять причин для любви
— Только то, что сказала. Я уже устала от стараний угадать, на что намекают все эти люди, потому что слова, которые они произносят, не имеют ничего общего с тем, что они подразумевают.
— Но я всего лишь имела в виду, — промолвила Луиза, — что ты должна понимать, как необычно и замечательно поведение Себастьяна. После того, что натворил его дядя, и притом так публично, никто не упрекнул бы Себа, если б он умыл руки от этой истории и предоставил тебе разбираться со своим скандалом.
— Ну, вот видишь! — воскликнула Аннабел, облегченно вздохнув, потому что Луиза наконец разъяснила свою мысль, хотя тема разговора была неприятна. — Об этом я и говорила. Теперь все абсолютно ясно. Это я и хотела услышать.
— Что вы бы хотели услышать?
Аннабел чуть не подпрыгнула от неожиданности.
— Мистер Грей! — воскликнула она.
— К вашим услугам, — произнес он, отвешивая ей изящный поклон. У него была черная повязка на ушибленном глазу, которая на любом другом мужчине смотрелась бы нелепо. Однако он выглядел с ней очень лихим и опасным. Аннабел надеялась, что он не подслушал разговор двух каких-то дам, рассуждавших, что с удовольствием отнеслись бы к тому, чтобы их похитил такой пират. — Вы на редкость серьезны, — обратился он к ней. — Я просто обязан узнать, что вы обсуждали.
Аннабел не видела причин, чтобы не быть откровенной.
— Всего лишь то, что я нахожу чрезвычайно утомительным догадываться, о чем говорят все здесь, в Лондоне.
— А-а, — протянул он. — Как я понимаю, вы танцевали с князем. Не обращайте на него внимания. У него действительно ужасный акцент.
Луиза хихикнула.
Аннабел едва сдержалась, чтобы не бросить на нее негодующий взгляд.
— Дело не в акценте. Никто здесь не говорит то, что думает на самом деле, — объяснила Аннабел мистеру Грею.
Он невозмутимо посмотрел на нее и, помолчав минуту, сказал:
— А вы ожидали чего-то иного?
Откуда-то со стороны рта Луизы прозвучало сдержанное фырканье, за которым последовали несколько сдержанных и деликатных покашливаний. Луиза никогда не могла позволить себе громко рассмеяться на публике.
— А вот я, пожалуй, получаю удовольствие, говоря загадками, — заявил мистер Грей.
Аннабел ощутила, что в ее груди что-то тревожно забилось. Возможно, это было изумление. А может, разочарование… Она подняла на него удивленные глаза и, не в силах скрыть свои чувства, пролепетала:
— Вам это нравится?
Его глаза на долгую, показавшуюся ей бесконечной минуту встретились с ее глазами, после чего он произнес почти с покаянием:
— Нет.
Аннабел открыла было рот, но не вымолвила ни слова. Она не могла даже вздохнуть. Что-то неожиданное произошло между ними в этот миг, что-то необычное и замечательное.
— Я думаю… — медленно проговорил он. — Я уверен, что должен пригласить вас на танец.
Аннабел кивнула, ничего толком не соображая.
Он протянул ей руку, затем опустил ее, сделав ей знак оставаться на месте.
— Не двигайтесь, — попросил он. — Я скоро вернусь.
Они стояли недалеко от оркестра, и Аннабел могла наблюдать, как он приблизился к дирижеру.
— Аннабел, — прошипела Луиза.
Аннабел вздрогнула. Она совсем позабыла, что кузина находилась рядом. Она вообще забыла, что вокруг есть люди. В какой-то момент ей даже показалось, что зал пуст. В нем не было никого, кроме Аннабел и его… и тихого звука их дыхания.
— Ты уже танцевала с ним, — настойчиво напомнила Луиза.
— Я знаю, — кивнула Аннабел.
— Люди будут говорить.
Аннабел повернулась к ней и моргнула, пытаясь сосредоточиться на лице кузины.
— Люди и так говорят, — отозвалась она.
Луиза открыла рот, словно собиралась сказать что-то еще, но затем улыбнулась и тихо промолвила:
— Аннабел Уинслоу, по-моему, ты влюбляешься.
Эти слова сразу вырвали Аннабел из ее транса.
— Вовсе нет.
— Ода!
— Мы совсем недавно познакомились.
— По-видимому, ты знаешь его достаточно.
Аннабел увидела, что он возвращается, и в груди ее поднялось что-то вроде паники.
— Луиза, замолчи. Это все делается напоказ. Он просто оказывает мне услугу. Чтобы в свете меньше судачили.
Луиза откликнулась непривычным для нее надменным пожатием плеч:
— Если ты так считаешь…
— Луиза, промолвила Аннабел, но кузина уже делала шаг в сторону, чтобы не мешать вернувшемуся мистеру Грею.
— Это вальс, — объявил он, сказав, что только что попросил дирижера сыграть именно этот танец.
Он протянул ей руку.
Она почти взяла ее, но остановилась.
— Луиза, — выдохнула она. — Вам следует потанцевать с Луизой.
Он вгляделся в ее лицо.
— А со мной потом, — тихо проговорила она. — Пожалуйста.
Он поклонился, затем повернулся к Луизе, но она пробормотала свои сожаления и слегка кивнула в сторону Аннабел.
— Придется вам, мисс Уинслоу, — мягко проговорил он.
Она кивнула и сделала шаг вперед, позволяя ему взять свою руку. Она услышала раздавшиеся вокруг шепотки, ощутила направленные на нее взгляды, но, подняв глаза на него, увидела, что он смотрит на нее своими ясными серыми глазами, и растаяла. Его дядюшка… все эти сплетни… ничего не имело значения. Она не позволит наглым сплетням повлиять на нее, выбить из колеи.
Они прошли на середину бального зала, и она повернулась к нему лицом, стараясь не обращать внимания на дрожь предвкушения, прокатившуюся по ней, когда он положил свободную руку ей на спину.
Аннабел никогда не понимала, почему вальс раньше считался неприличным танцем.
Теперь поняла.
Он держал ее совершенно пристойно, на расстоянии полных двенадцати дюймов. Никто не мог упрекнуть их в нарушении приличий. И все же Аннабел почувствовала, что сам воздух вокруг них стал горячим, а по коже словно прошлась кистью странная мерцающая магия. Казалось, каждый вдох по-разному наполнял ее легкие, она по-особому чутко прислушивалась к собственному телу, ощущала каждую жилочку внутри своего партнера, который увлекал ее в чудесный водоворот танца.
Она была сиреной. Богиней. А когда подняла глаза на него, он смотрел на нее каким-то откровенным плотоядным взглядом. И это вызывало в ней еще большее напряжение.
На краткий миг она закрыла глаза, стремясь напомнить себе, что все происходящее — одно лишь притворство. Что они разыгрывают спектакль, восстанавливая ее репутацию в глазах света. Просто, танцуя с ней, мистер Грей делал ее желанной, достойной восхищения. Но если она чувствовала себя желанной, то есть желаемой им, ей нужно сохранять трезвую голову. Он был человеком честным и благородным… щедрым, но вряд ли является прирожденным актером на светской сцене. Он точно знал, каким взглядом смотреть на нее, как ей улыбаться, чтобы все подумали, будто он от нее без ума.
