Салли Маккензи - Знакомство с герцогом
Сара с сомнением оглянулась назад, когда мистер Данлэп повел ее в центр зала, но, кажется, выбора у нее не было.
– Я подозреваю, леди Шарлотта, как и большинство ее друзей, не совсем понимает, что между Бостоном и Балтиморой существует некоторая разница. Итак, мисс Гамильтон, откуда вы родом?
– Из Филадельфии. А вы?
– Из Нью-Йорка, но я бывал и в Филадельфии.
– Значит, вы более опытный путешественник. А я ни разу не выезжала из своего города до тех пор, пока не поднялась на борт парохода, который отбывал в Ливерпуль.
Мистер Данлэп оказался отличным партнером и веселым собеседником; Сара с удовольствием танцевала с ним. Она и не подозревала, до какой степени соскучилась по знакомым ноткам американского акцента. Было приятно обсуждать политику с человеком, который не придавал значения ни монархии, ни праву первородства. И все-таки в мистере Данлэпе было нечто, что ставило Сару в тупик и заставляло чувствовать себя неуверенно. Он был хорош собой, образован и остроумен, но она не могла освободиться от подозрения, что его появление явилось частью хорошо отрепетированного действа, а за его привлекательным лицом и приятными манерами скрывалось нечто совершенно иное.
Она засмеялась и попыталась отбросить прочь глупые фантазии. Если это всего лишь фасад, то весьма заманчивый. Женщины в зале пожирали Данлэпа глазами, а на нее поглядывали с ненавистью и завистью, и это доставляло ей удовольствие.
Джеймс тоже смотрел на них. Она поймала его взгляд, когда мистер Данлэп совершил с ней особенно грациозный поворот. Ах, так он ревнует? Отлично. Он так усердно избегал ее все последнее время, а ей надоело быть маленькой американкой, которой оказывают покровительство.
Как только танец закончился, рядом с ней возник Джеймс.
– Здравствуйте, Сара. Представьте меня своему партнеру.
Саре ничего не оставалось, как только подчиниться.
– Джеймс, это мистер Уильям Данлэп из Нью-Йорка. Мистер Данлэп, его светлость герцог Элворд.
Джеймс отвесил сдержанный поклон:
– Данлэп! Если я не ошибаюсь, это, кажется, мой танец?
Сара не помнила, чтобы она обещала ему танец, но и не собиралась бороться с Джеймсом, который уже взял ее руку, а поэтому лишь весело улыбнулась:
– Благодарю вас за прекрасную беседу, мистер Данлэп. Надеюсь, мы еще с вами увидимся.
Черт! Данлэп смотрел, как Элворд танцует с Сарой Гамильтон, и чуть не скрипел зубами. Их можно было бы и не знакомить: он давно знал герцога. Правда, герцог никогда не посещал заведений Данлэпа, но умный бизнесмен всегда чует, где лежат хорошие деньги.
Так же как всегда угадывает, где вырыта самая глубокая западня. Сейчас Данлэп сразу понял, что балансирует на самом ее краю. Он догадывался, что Раньон лгал, когда уверял его, будто герцог питает к мисс Гамильтон только легкий интерес. Как же, легкий! От этого интереса у Элворда буквально штаны вспухли в известном месте. Данлэп давно уже валялся бы мертвым в каком-нибудь переулке Нью-Йорка, если бы не смог сразу угадать, когда мужчина питает сексуальный интерес к женщине. Разлучить герцога с мисс Гамильтон было бы самой опасной затеей.
Джеймс вдыхал исходящий от Сары милый запах, и его тело стало еще более напряженным. Его руки в перчатках касались только ее руки, также затянутой в перчатку, и талии, но он помнил теплую и легкую тяжесть ее тела на своих коленях и мягкую округлость ее груди в своей ладони. Он помнил также ощущение ее нежного горла под своими губами, волшебную шелковистость ее волос под своими пальцами.
И он жаждал ее испробовать вновь. Со времени первого выезда Лиззи в свет Сара держалась с ним очень холодно, и от этого ему было чертовски плохо. А теперь он еще увидел, как этот парень Данлэп танцует с ней, облапив ее своими ручищами. Господи, он не мог не думать об этом типе без яростного желания еще больше разукрасить его смазливую физиономию.
Не прерывая танца, Джеймс увлек Сару из зала, а затем спустился с ней по лестнице в слабо освещенный сад.
Она покорно последовала за ним. Хороший признак, подумал он с надеждой.
В саду они продолжали медленно кружиться под звуки вальса, вырывающиеся из открытых окон бального зала. Вокруг все благоухало свежестью и казалось тихим и уютным. Джеймс даже на мгновение вообразил, что снова находится в Элворде.
Сара вздрогнула от вечерней прохлады, и он привлек ее ближе к себе, к своему теплу. К теплу? В этот момент он был более чем теплый – и температура его тела с каждой секундой повышалась. Он запутался ногами в ее юбках, губами нащупывая в темноте нежный висок.
– Я так скучал по вас, моя прелесть. – Джеймс сам слышал, что его голос слегка охрип от желания.
– М-м?
Он опустил взгляд на ее лицо: глаза у нее были прикрыты, губы изогнулись в легкой улыбке.
Объяснить ей сейчас смысл этого несчастного прозвища? Он не понимал, почему она так возмутилась, услышав его. Почему ее так волнует, что у него не было ни одной женщины? Судя по ее возмущению в «Грин мэн», она сочла его распутником и была этим потрясена. Никто еще не называл его так; тем более ему не приходилось оказываться лицом к лицу с обнаженной женщиной, которая осыпала его ударами подушкой.
Джеймс усмехнулся. Нельзя сказать, чтобы он возражал против повторения той сцены, только с гораздо более приятным окончанием. Если Сара хочет обогатить его некоторым опытом, он более чем готов получить его вместе с ней. Может, сейчас как раз время начать?
В итоге он предпочел занять свои губы поцелуями, а не разговорами и объяснениями.
Сара была счастлива. Она находилась там, где и мечтала – в объятиях Джеймса. Здесь, в этом саду, где постепенно становилось все темнее, вдали от всевидящих глаз света, она могла представить, что перенеслась в Филадельфию, а мужчина рядом с ней – красивый и порядочный американец.
Становилось прохладнее, и Сара вздрогнула. И тут же широкая ладонь Джеймса придвинула ее плотнее к нему. Она охотно подчинилась, чувствуя себя защищенной рядом с его крупным и сильным телом.
Но ведь это всего лишь иллюзия, вдруг подумала она. Он был насильником и сам это признал, а Найджел и его собеседники, разговор которых она случайно подслушала, только подтвердили слухи о любовных похождениях Джеймса.
Сара чувствовала у себя на губах вкус его губ, слышала его голос, низкий и хрипловатый, вдыхала запах его тела и не знала, на что решиться. Если бы он был американцем и они находились в Филадельфии, то в воскресный день он пригласил бы ее на прогулку. Они гуляли бы по Честнут-стрит или по берегу реки, и Джеймс вел бы себя вежливо и прилично, а не увлек бы ее в танце в темный сад и не стал бы вот так целовать ее веки, отчего она чувствовала себя теперь такой возбужденной. Он не касался бы губами ее щеки, не лизал бы за ухом, не посасывал бы слегка кожу. И уж точно его руки оставались бы там, где им положено, а не пробирались бы тайком к ее ягодицам и не шарили бы около груди, дразня ее, а у нее не ныло бы так все тело. Ах, если бы Джеймс был порядочным американцем!
