Кэтрин Куксон - Жизнь, как морской прилив
— Я никогда не бываю голодной, Эмили.
— Вот что я тебе скажу: ты захочешь есть сегодня, когда мы вернемся после прогулки, потому что я собираюсь вымотать тебя так, что ты будешь валиться с ног. И нет ничего лучшего для нагуливания аппетита, как хорошая пешая прогулка. Поэтому надевай свой жакет и шляпку, а также надень лишнюю пару штанов. Повяжи шарф вокруг шеи. И побыстрее, потому что мне очень хочется уйти отсюда.
Люси не стала сразу же делать то, о чем ее просили, но посмотрела на свою любимую сестру и грустно спросила:
— Что с тобой, Эмили? Ты все время раздражаешься на меня, ты никогда не была такой раньше.
От неожиданности Эмили плюхнулась на край кровати и уставилась на Люси. Только через минуту она заговорила:
— Я тоже не знаю, что нашло на меня. Прошлой ночью я как раз думала об этом и пришла к выводу, что я только сейчас осознала, что Сепа больше нет. Говорят, что осознание таких несчастий приходит только через длительный период времени. А потом этот дом. Все время что-то приключается. И события эти не прекращаются. А сегодняшнее утро? Я так разговаривала с мистером Берчем, ох... — Она потрясла головой. — Мне бы никогда и в голову не пришло так вести себя с Сепом, правда ведь?
— Да, Эмили.
— Нет, я не знаю, что нашло на меня. Ладно, идем. Давай выберемся отсюда...
Через несколько минут сестры оставили позади дом и шли по дороге. Они пересекли открытую местность и вошли в рощицу, а когда вышли с другой стороны, то оказались перед разрушенным мостиком, под которым бежал ручеек. Девочки стояли и смотрели на воду, потом Люси поежилась, и Эмили сказала:
— Идем, давай двигаться. Посмотри туда. Вон тот первый холм виден из нашего окна.
Через десять минут, когда они достигли вершины холма, Люси уже была без шарфа, а жакет Эмили был расстегнут.
— Вот это был подъем! — Сестры оглянулись назад, на ту дорогу, по которой поднялись на холм. Потом они повернулись, посмотрели в другую сторону и увидели местность, покрытую кое-где засохшим папоротником-орляком цвета ржавчины.
Девочки стояли, пытаясь отдышаться, и с удивлением оглядывались. Но они не увидели ни города, ни населенных пунктов, а только холмы.
— Надо же, я и подумать не могла. Я полагала, что отсюда нам будет виден город. — Эмили отерла пот со лба.
— Здесь совсем пустынно, правда, Эмили? Нет даже домов, совершенно ничего, на что можно было бы посмотреть.
— Ой, мы кое-что не заметили, Люси. Посмотри туда, на вершину следующего холма. Там какой-то домик.
— Да, правда. Как ты думаешь, нам там дадут попить водички, а то у меня в горле все пересохло.
— Не вижу ничего плохого в том, что мы пойдем и проверим. А если у них есть корова, то они дадут нам немного молока. — Девушка подтолкнула Люси, а Люси подтолкнула ее, и, смеясь, они побежали, спотыкаясь о кочки, вниз по холму.
И снова расстояние оказалось обманчивым, поскольку им потребовалось целых пять минут, чтобы забраться на холм к постройке, после того как они пересекли ровную местность. А потом они замедлили шаг, поскольку, к их полному разочарованию, увидели, даже на расстоянии, что это был заброшенный и почти развалившийся небольшой дом. Каменная стена окружала домик, но ее почти не было видно за высокой травой и папоротником, а деревянные ворота теперь валялись в траве, почти полностью скрывавшей их.
— Ну вот... Здесь пусто... Но какой же он маленький, совсем крошечный.
— Да. — Эмили рассмеялась. — Как кукольный домик, по сравнению с тем, где мы живем.
Расстояние от ворот до двери дома составляло около ста пятидесяти метров, но Люси остановилась на полпути и спросила:
— Эй, Эмили! Ты же не собираешься туда входить?
Эмили уже стояла на ступеньке и, повернув голову, засмеялась и сказала:
— Ничего плохого не случится, если мы заглянем внутрь. Но могу поспорить, что дом заперт.
Девушка протянула руку к щеколде двери и обратила внимание на то, что дверь была довольно крепкой. Похоже, что ее сделали так, чтобы она соответствовала по крепости каменным стенам. Когда пальцы Эмили подняли щеколду и дверь резко открылась внутрь, она отскочила назад от неожиданности и хихикнула, оглянувшись через плечо на Люси, которая стала пятиться к бывшим воротам, крича:
— Ой, не входи туда, Эмили!..
Но девушка не остановилась. Она осторожно переступила одной ногой через порог и поняла, что находится в маленькой комнате. Маленькой, по сравнению с теми комнатами, в которых она теперь привыкла работать. Однако она была не меньше кухни в доме на Пайлот-Плейс. В помещении не было мебели, но имелся каменный очаг с заржавевшей железной духовкой сбоку. Она снова вышла на улицу и позвала Люси.
— Иди сюда, давай! Тут интересно. Иди и посмотри.
Когда Люси осторожно переступила порог, она постояла немного, оглядывая плохо освещенную комнату, потом улыбнулась Эмили и кивнула, словно подтверждая ее слова.
— А вон еще одно помещение.
Они прошли в другую комнату, по-видимому спальню, потому что там в углу стояла большая деревянная кровать, вроде нар, на которой лежал старый тюфяк.
— Она очень старая, правда, Эмили?
— Да, это так. Могу поспорить, что спать на ней было так же мягко, как на кирпичах. — Эмили наклонилась и надавила руками на тюфяк. Потом посмотрела на маленькое окошко в ногах кровати и сказала: — У них тут было довольно темно.
Вернувшись в кухню, она направилась к двери, находившейся напротив входной двери, и, открыв ее, воскликнула:
— Ой, посмотри, это что-то типа моечной или буфетной. Но в ней нет воды. А вот эта дверь должна вести на задний двор. — Она открыла дверь, которая была перед ней. Потом повернулась к Люси. — Иди и взгляни. Это маленький двор с небольшими коровниками.
Эмили хотела выйти во двор, но заметила кое-что и указала на это Люси.
— Посмотри, трава примята вон от тех ворот; кто-то приходит сюда.
— Тогда нам лучше уйти.
— Почему? Здесь пусто. Похоже, что здесь пристанище для бродяг. Знаешь, они оставляют пометки на воротах и разные вещи, которые сообщают другим бродягам о том, что кто-то может дать им пенни, а кто-то только хлеб. Наша мама мне рассказывала, что много раз давала нищим хлеб, а потом находила его на задворках... Идем дальше.
Сестры прошли несколько шагов вдоль каменной стены и вошли в первый коровник. Но он явно был предназначен для лошади, потому что в нем у стены находилась специальная кормушка. Второй коровник использовался по назначению, хотя в нем можно было разместить не больше двух коров. Третье строение оказалось кладовой, и в ней когда-то размещался котел для нагревания воды, часть старого железного дымохода все еще торчала в стене. Указав на нее, Эмили пояснила:
