Дениз Домнинг - Весенняя страсть
Николь знала абсолютно точно, где ее полосы, а где крестьянские. Поля уже отдыхали, хотя сезон для этого еще не наступил. Некоторые из них были черными, значит, там земля вспахана и засеяна озимыми, а другие лежали под жнивьем высотой до щиколотки. Остатки урожая подбирали коровы и овцы.
Словно зажатая между полями и стенами замка, стояла деревенька. Свежевыбеленные, крытые соломой домики расположились на берегах реки, золотистые краски прибрежных кустов напоминали о быстро уходящей осени. Цыплята и свиньи свободно бродили по дороге и между домами. Там, где еще зеленела трава, носились дети, гоняя мяч. Все так знакомо и так хорошо, что сердце Николь наполнилось радостью. Да, она дома.
– Ты собираешься стоять здесь целый день? – Гиллиам оперся рядом о каменную стену. Ройя сидела у его ног. У него над головой, там, где когда-то была крыша зала, остались лишь деревянные перекрытия. Николь вдруг снова увидела его в тот самый день конца июня, в кольчуге, запачканной кровью, с мечом, коловшим насмерть ее людей. Все это происходило в пылавшем огнем зале.
Каким самонадеянным ребенком она была, думая, что сможет отстоять стены Эшби от этого человека! И она до сих пор надеется вернуть прежнюю безмятежную жизнь. До конца своих дней ей придется смотреть в лицо тем, кого больше всех любила и кому причинила боль из-за наивной веры в свои силы. Николь закрыла лицо руками, отказываясь признаваться себе в содеянном. Внезапно раздались приближающиеся шаги Гиллиама.
– Николь, – его густой голос был, как мягкий бархат.
– Это очень тяжело, – выдохнула она себе в ладони. – Я увидела тебя там и вспомнила тот день.
– Если бы я мог вернуться в прошлое и изменить все, что сделано. Но я не могу! – Его голос был полон сожаления.
О Боже! Как он хотел!
Николь отняла руки от лица. Гиллиам стоял на ступеньку ниже, и они смотрели друг другу прямо в глаза. Его взгляд был таким напряженным, что она вдруг судорожно вздохнула. Он посмотрел на ее лоб, потом на губы, на стройную шею, и девушка почувствовала, как под сердцем пробудилось странное ощущение.
– Этот цвет идет тебе, – сказала Гиллиам, поднимая руку и собираясь коснуться ее лица. Однако он вовремя удержался. – Похоже, вы нашли свою одежду, леди Эшби? – Он улыбнулся.
Его слова разрушили волнующее чувство, охватившее ее минуту назад, и напомнили, что она должна постоянно злиться на него.
– А что бы ты сделал, если бы я согласилась надеть твою тунику?
Глаза его засветились от удовольствия.
– Нет, твоя гордость никогда не позволит тебе надеть мою одежду. Твои поступки очень предсказуемы.
– Предсказуемы?! Это ты обо мне? – Николь чуть не подпрыгнула на месте. – Что ж, раз я такая предсказуемая, значит, быстро тебе наскучу. Ты пойдешь искать другую.
Он покачал головой. Ее колкость его не задела.
– Знаешь, я что-то не представляю, как с тобой можно соскучиться.
– Очень жаль, – резко бросила в ответ девушка. – Да, кстати, поскольку ты носишь мою булавку, тебе не кажется, что и мне надо какую-то дать? Или нож, которым я могла бы резать мясо. – Сейчас в ее голосе не было издевки.
– Истинная правда, мадам. Почему это я забыл о таких важных вещах? – спросил Гиллиам невинным тоном, в котором звучало удивление, и коснулся булавки на своем плаще.
Николь прищурилась, глядя на этот собственнический жест. Кажется, он снова над ней смеется.
– Да, я удивлена. Что это за рассеянность? Он убрал руку с булавки, погладил раненое плечо и усмехнулся.
– Без всякого сомнения, это от испытанной боли я стал такой рассеянный.
– А я думала, мы договорились о мире в нашем доме. Ты мне не доверяешь? – спокойно поинтересовалась Николь.
Гиллиам пожал плечами.
– В общем-то, доверяю. Я верю, что ты можешь быть сильной, умелой и смертельно опасной даже с самым простым оружием, которое у тебя случайно окажется в руке. Дай мне время узнать тебя лучше, прежде чем я снова смогу тебя вооружить. Прошлой ночью я попытался обуздать твою жажду спорить со мной из-за каждого слова. А теперь мне помочь тебе спуститься по лестнице или ты пойдешь сама?
Он так быстро сменил тему разговора, что Николь не успела заспорить: Гиллиам мгновенно приложил палец к ее губам.
– Ничего не говори.
Она с шумом выдохнула, потом резко отклонила голову. Он думает, что сможет оставить ее без оружия. Идиот. Она знает, где лежит ее меч: в кладовке, рядом с травами и целебными снадобьями. Со своим мужем и его собакой она чувствовала бы себя гораздо спокойнее, имея при себе надежное оружие. Нож тоже припрятан в укромном месте, известном только ей.
– Я спущусь сама, иди вперед. Если я упаду, ты тоже свалишься.
– Ради тебя я готов на все, моя дорогая.
ГЛАВА 12
Когда Николь дошла до конца лестницы, ее ноги болели нестерпимо. Гиллиам предложил ей руку. Но когда она приняла ее, Ройя с лаем кинулась между ними. Николь мгновенно с опаской отодвинулась подальше от Гиллиама.
– Ройя, прекрати.
Как и прежде, он не поднял голоса. Собака протестующе оскалилась, шерсть на спине встала дыбом.
– Ко мне! – Он указал на место рядом с собой.
Ройя подчинилась, и Гиллиам снова предложил руку Николь.
Та осторожно оперлась о нее.
– Она действительно может напасть на меня?
– Пока она не узнает тебя получше, я бы, на твоем месте, не стал ее сердить, – ответил он смеясь. – Но не бойся, она предпочитает проводить время со мной, так что я всегда успею остановить ее, если она кинется.
– Спасибо за такое великодушие, – насмешливо поблагодарила Николь. – А что ты убрал в погреба? – спросила она тоном хозяйки.
– Бочки с дегтем, тележки и всякое такое, – ответил Гиллиам, – все то, что крысам не по зубам.
Николь кивнула. Мудрое решение. Она посмотрела на грушевый и яблоневый сад: плоды уже собрали.
– А какой был урожай в саду?
Он поглядел на жену искоса и пожал плечами.
– Не знаю.
Проходя по огороду, снабжавшему дом луком, горохом, чесноком и даже съедобными и лечебными травами, Николь поинтересовалась:
– Отхожие места почистили? Навоз вывезли на огород?
– Думаю, да, – ответил он. – Я заметил, больше не воняет.
Между огородом и садом располагались ульи, сплетенные из прутьев и по форме напоминающие холмики. Две печи, чуть больше ульев, стояли поблизости. Деревенские женщины окружили одну, наблюдая за пекущимся в ней хлебом.
– А мед собрали? Пчелиные семьи накормили? Трубу в дальней печи починили?
– Неужели я про все это должен был знать? – с раздражением ответил Гиллиам.
– Да, конечно, я совершенно напрасно задаю тебе эти вопросы. Хорошо, все это я беру на себя, – спокойно сказала Николь.
