Барбара Картленд - Вор и любовь
Она увидит его сегодня вечером. Только об этом она могла сейчас думать, и тут она вспомнила, как он сказал: «Постарайся выглядеть настолько хорошенькой, насколько это возможно».
В отчаянии она подумала, что это была одна из самых трудновыполнимых задач, которую он от нее потребовал.
У нее ничего нет особенного, чтобы надеть, только маленькое черное платьице, которое она носила в Лондоне и так часто обновляла, чтобы оно выглядело каждый раз по-другому.
Теперь она пожалела о том, что не купила себе новое платье в Лондоне, и все-таки, если бы она сделала это, она не смогла бы посылать так много денег домой своей матери.
– Он должен принять меня такой, какая я есть, – громко сказала она.
Но, даже произнеся это, она не могла избавиться от стремления, присущего любой женщине, выглядеть прекрасно в глазах любимого.
Она вынула платье из гардероба. А, может быть, если она наденет его без воротничка и манжет, а просто приколет к вороту маленький букетик из искусственных цветов, оно будет выглядеть достаточно нарядным для вечеринки?
В любом случае, она должна его погладить и привести в порядок. Она перевесила его через плечо и направилась в комнату Жанны, которая находилась в самом конце коридора. Жанна, сидя у окна, что-то шила и, когда Элоэ вошла, улыбнулась ей.
– Я могу воспользоваться вашим утюгом, Жанна? – спросила она.
– Ну конечно, мадемуазель. Вы найдете его в кухонном шкафу.
Элоэ достала гладильную доску и специальный дорожный утюг, который подходил к любому напряжению.
– Вы собираетесь на выход, мадемуазель? – поинтересовалась Жанна.
– Да, и, кстати говоря, я иду на вечеринку, – призналась Элоэ. – Только не говорите ничего миссис Деранж, мне бы не хотелось объясняться с ней.
– Фи! Это не ее дело, как вы проводите свое свободное время. У меня однажды была одна работодательница, которая постоянно задавала мне вопросы. Я ей сказала: «Мадам, вы наняли меня, чтобы я работала на вас, но, когда я не работаю, когда у меня есть свободное время, я себя нанимаю сама. Я не отвечаю ни на какие вопросы, я не даю никаких объяснений, вы поняли?»
– И что она ответила? – спросила Элоэ, понимая, что от нее ждут комментариев.
Жанна улыбнулась.
– Она ничего не ответила на это. Я очень хорошая горничная, и она хотела меня оставить у себя, поэтому она стала очень осторожной, чтобы не задавать мне никаких вопросов по поводу того, что я делаю.
Элоэ засмеялась.
– Да, это был один из способов решить данную проблему. Но я уверена, что вы намного смелее меня.
– Вы собираетесь надеть это платье на вечеринку? – спросила Жанна.
– Это единственное платье, которое у меня есть.
– Это не годится для вас. Если вы идете на вечеринку с французами, то они будут шикарно одеты, очень шикарно. Вам нельзя идти в этом платье. Оно не стильное, и в нем нет шика.
– Но у меня больше ничего нет, поэтому им придется смириться с этим.
Она почувствовала себя несчастной, так как Жанна выразила на словах все ее ощущения, но правда была неутешительной, так как ничего нельзя было с ней поделать.
– Подождите минуту, – сказала Жанна.
Она встала и подошла к шкафу, из которого вынула нежно-голубое кружевное платье, так туго собранное в узкой талии, что фалды широченной юбки вихрем кружились внизу, а украшение из переливающихся блесток, разбросанных по всему платью, сверкало и играло при каждом движении.
– Какое красивое платье! – воскликнула Элоэ.
– Я его сшила для своей племянницы, – объяснила Жанна. – Она молодая и такая же хорошенькая, как вы. Она работает в Париже. Она прислала мне кружево и попросила меня сшить ей что-нибудь. Платье закончено, и я собиралась отослать ей его на следующей недели, но вы можете сходить в нем на вечеринку.
– О, нет! Нет! – воскликнула Элоэ. – Я не могу даже об этом подумать. Я его испорчу. Оно слишком прекрасно.
– Вы наденете его, мадемуазель, – твердо сказала Жанна. – Я уверена, оно вам подойдет. Моя племянница примерно таких же размеров.
– Но я, правда, не могу, – протестовала Элоэ. – Я буду бояться в нем идти. И, кроме того, вы чересчур добры, чтобы давать его мне поносить, ведь вы сшили его специально для вашей племянницы.
– Вы все это время были очень добры ко мне, мадемуазель, – ответила Жанна. – Вы помогали мне, вы занимались такой рутинной работой для меня, которую ни одна бы молодая леди на вашем месте не взяла бы на себя. Если вы хотите быть хорошенькой на этой вечеринке, тогда наденьте платье.
– О, Жанна, неужели вы действительно его мне даете?
Она завороженно посмотрела на красивое блестящее платье. Оно было как раз таким, о котором она мечтала. Элоэ представила выражение лица Дикса, когда он ее увидит, она была уверена, что в таком платье ему не стыдно будет представить ее своим друзьям.
– Ну, конечно, я его даю вам. Примерьте его. Если потребуются небольшие изменения, то у меня есть масса времени, чтобы что-то переделать.
Элоэ сняла свое ситцевое платье, и Жанна помогла ей надеть голубое. Оно плотно облегало ее в груди, подчеркивая ее изящную форму, а ее фигура оказалась к тому же лучше, чем думала сама Элоэ. Короткие маленькие рукава скользили по плечам, а жесткий синий бархатный ремень на талии был украшен вышивкой из блесток и крошечных бриллиантиков. И, однако, сама юбка, которую делали пышной туго накрахмаленные шелковые нижние юбки, соблазнительно зашелестела, когда она на цыпочках прошлась по комнате к высокому зеркалу, висевшему на стене.
– Как красиво! Безумно красиво! – воскликнула она. – Вы совершенно уверены, Жанна, что хотите дать мне его надеть на вечер?
– Я хочу, чтобы вы его надели. Теперь вы выглядите так, как и должны выглядеть – принцессой.
– Золушка, вот что вы хотели сказать. А вы действительно моя сказочная добрая фея. Меня угнетала мысль о том, что мне придется надеть старое черное платье, но у меня ничего больше нет. А теперь я себя чувствую совсем другой. Совершенно, совершенно другой.
– Это просто то, что делает с женщиной одежда. Настоящая одежда.
Элоэ со страхом подумала про себя, что Дикс может ожидать от нее, чтобы она всегда носила эту, «настоящую», одежду. Он был француз. Он знает то, что никогда не приходит в голову англичанам, не только, как много значит одежда для женщины, но и как сильно она может ее преобразить.
Бессмысленно было лицемерить, она действительно выглядела по-иному, потому что была хорошо одета.
Но тут, даже при мысли о будущем, в ней заговорило ее холодное, логическое «Я», которое выдвинуло ряд горьких вопросов: «А как ты собираешься платить за эту новую одежду? Как Дикс будет платить за нее? Откуда будут поступать эти деньги?»
