Дженнифер Блейк - Закон мести
Он протянул к ней руку, а она в ответ отвернула свою. Рефухио обошел ее вокруг, все еще протягивая руку.
— Потому, — заявил он, — что благодаря твоему наряду ни один мужчина не сможет подойти к тебе достаточно близко.
— Пока я ему не помогу. — Она бросила на него лукавый взгляд из-под ресниц.
— Существует и такая вероятность. Но, принимая во внимание твое доброе сердце, не думаю, что ты поступишь столь опрометчиво.
— А при чем тут мое сердце?
— Ты не захочешь быть причиной чьей-либо смерти.
Она взглянула ему в глаза, затем отвела взгляд.
— Кто будет очередной жертвой?
— Что? — резко переспросил он.
— Я имею в виду, после моей тетки.
— Это совершенно другое дело. Ты не виновата в поступках сумасшедшего.
— Нет? Тогда и ты не виноват, — тихо сказала она.
Он смотрел, как она уходила, не дождавшись его ответа.
Обед был сервирован с подобающей роскошью. Было очевидно, что жена чиновника, гордясь присутствием тех, кто, по всеобщему утверждению, принадлежал к сливкам испанской аристократии, задалась целью поразить соседей, приглашенных для количества, наряду со старшими членами семьи. Все серебряные предметы, находившиеся в доме, были отполированы до блеска и принесены в столовую. Сверкал венецианский хрусталь, поблескивал английский фарфор, а жар многочисленных свечей заставлял увядать недолговечные тропические цветы, стоявшие в вазах севрского фарфора. Огромное количество людей, приборов и подсвечников мешало достичь элегантности, которая была пределом мечтаний хозяйки дома.
Рефухио усадили по правую руку хозяйки, донья Луиза заняла место справа от хозяина. Пилар сидела далеко от Рефухио. По одну сторону от нее расположился пожилой человек в немодном черном костюме, по другую — старший сын хозяина. Незнакомый ей гость с воодушевлением налегал на еду, не выказывая ни малейшего желания беседовать с Пилар. Филипп Гевара, напротив, не был расположен обедать.
— Сеньорита, — он говорил так тихо, что шум разговоров и звон тарелок заглушали его слова. — Я чувствую себя последним глупцом. Умоляю вас простить мое невежество, но я не знал, кто вы. Подумать только, два дня находиться под одной крышей со знаменитой Венерой де ла Торре и не подозревать об этом!
Молодой человек был удивительно, по-кастильски, хорош собой. Он явно был избалован, о чем говорило его излишне уверенное и опытное обращение с женщинами, которое совсем не пристало в его возрасте.
— Пожалуйста, не будем об этом, — искренне попросила Пилар.
— Я должен был знать. И как я не догадался? Ваше лицо, ваша фигура — вне всяких сравнений. Неудивительно, что граф держит вас взаперти. Я вел бы себя так же, будь вы моей.
— Должна напомнить, что причиной этому, — Пилар кивнула в сторону Рефухио, наблюдавшего за ними поверх бокала, — необычайная ревнивость графа.
Юноша едва взглянул в направлении, указанном Пилар. Его темные глаза засверкали.
— Вы боитесь его? Хотите, я спасу вас?
— Разумеется, нет! Вы и думать не должны о таких глупостях!
— Глупостях? Вы говорите так, словно считаете меня неспособным защитить вас.
Пилар, услыхав в его голосе нотки оскорбленного тщеславия, постаралась успокоить Филиппа:
— Ни в коем случае. Я просто не нуждаюсь в спасителе. Я вполне довольна жизнью. — Ее голос был тих и мягок.
— Я думаю, вы просто боитесь. Осмелюсь ли надеяться, что вы беспокоитесь обо мне?
— Я почти не знаю вас, — возразила она.
— Мужчины и женщины влюбляются друг в друга, мельком увидевшись на прогулке или перекинувшись парой слов во время утренней мессы. — Его лицо вспыхнуло, в устремленном на нее взгляде сквозила страсть.
Она бросила ему вызов. В ней была тайна, которую он жаждал постичь, и она видела это. Для него она была куртизанкой, чьи прелести пленили дворянина, и этот дворянин заключил ее в башню. Казалось, молодого человека восхищает сама возможность говорить с нею. Тяга соблазнять ее была непреодолима.
— Но не я, — холодно возразила она. — Мне нет пользы от любви.
— Женщина, выглядящая, как вы, не может говорить так.
— Тем не менее, уверяю вас, это так.
— Вы предпочитаете, чтобы вас обожали, как это делает граф, я прекрасно понимаю вас. Для меня будет величайшим наслаждением преклонить перед вами колени.
— Благодарю, но в этом нет необходимости.
— Если вам нужен достаток, то я богат.
— Вы имеете в виду, что богат ваш отец. А титул?
— Вам нравится быть жестокой, но тем приятнее будет миг, когда вы сдадитесь.
Она явно понапрасну теряла время и силы, пытаясь охладить его пыл. Безразлично пожав плечами, она отвернулась. Ее глаза встретили взгляд Чарро, который, должно быть, слышал беседу. Чарро улыбнулся, в его ярко-голубых глазах Пилар прочла интерес и сочувствие.
Было уже поздно, когда пышный обед наконец завершился, и гости, освежившись, собрались отправиться на бал. Юноши должны были ехать верхом, освещая факелами дорогу. Господа постарше и дамы путешествовали в каретах.
Рефухио, равно как и Чарро с Энрике, предпочел ехать на лошади. Балтазар, как слуга, должен был стоять на запятках одной из карет. Сеньора Гевара намеревалась ехать в семейной карете вместе со своей старшей дочерью и дуэньей девушки, дальней родственницей. Четвертое место хозяйка дома собиралась предложить Пилар, когда появилась вдова Эльгесабаль с маской в руке. Ее пухлые плечи покрывала мантилья.
— Разве вы тоже едете, донья Луиза? — удивилась хозяйка.
— Разумеется. — Донья Луиза, казалось, была поражена, что ее спрашивают об этом, и продолжала: — Ах, вы подумали о том, что я в трауре! Конечно же, я не буду танцевать, но мне нужно повеселиться, чтобы не думать о моей потере. Я знаю, мой милый муж порадовался бы за меня. Он был на редкость неэгоистичен.
Энрике, стоявший неподалеку, заметил вполголоса:
— Без сомнения, это был святой.
— Да, — подтвердила вдовушка.
— И именно поэтому вы не могли хранить ему верность и оставаться рядом с ним?
Вдова отвернулась от акробата, делая вид, что не слышит его. Кивнув в сторону свободного места в карете, она обратилась к хозяйке:
— Я вижу, вы оставили это место для меня?
— Если оно вас устроит. — Сеньора Гевара явно не испытывала особой симпатии к донье Луизе.
Пилар поразила настойчивость вдовушки. Она слышала, сколь неодобрительно отозвался об этом Энрике. Пилар была встревожена — ведь она сама тоже не носила траура по своей убитой тетке и собиралась насладиться всеми прелестями вечера. Ситуация была и вправду трудной, но Пилар надеялась, что она сможет с честью выйти из нее.
