Соня Пелтон - Тайное сокровище
– Совершу ли я смертельный грех, если расшнурую до конца? Я уже спал с тобой, – он развязал первую. – Я хочу сказать, мы не… гм… мы только спали рядом.
Гвен посмотрела на него удивленно. Тайриан растворился в голубой бездне прежде, чем девушка отвернулась.
– Ты разве не знаешь, как мы спали прошлой ночью? – он оторвал взгляд от обнаженной спины и глянул на кровать. – А этой ночью такого не будет. Ты ляжешь на кровать, а я, – взор его остановился на соломенном тюфяке на полу, аккуратно застеленном простынями, – я буду спать там.
Но подумав о сильнейшем искушении, добавил:
– Я мог бы даже отдохнуть в конюшне.
Когда Тайриан справился со всеми завязками, Гвендолен заметила, что ему трудно глотать, лицо его покраснело, а глаза стали янтарными. Она улыбнулась с очарованием ангела, и это было гибелью для рыцаря. Он подошел к стулу, тяжело опустился на него и обхватил голову дрожащими руками.
Гвен увидела влагу, бисеринками покрывшую его лицо и шею. Она подошла к Тайриану, приложила прохладную ладонь сначала к одной, потом к другой щеке, наконец, дотронулась до лба. Он взглянул на нее ясными глазами щенка, и Гвен подумала, что у него жар либо его сразило какое-то горе.
Заставив Тайриана встать, девушка подвела его к кровати и толкнула на постель – падая, Тайриан чуть не увлек ее с собой.
– Ты думаешь, что я болен? – Тайриан покачал головой и пробормотал: – Единственное, что может излечить меня, это купание в ледяном ручье.
С совершенно невинным выражением лица Гвендолен заглянула ему в глаза. Она хотела заставить его остаться, лечь в постель, полагая, что Тайриан серьезно занемог.
«Он выглядит совершенно больным», – подумала она.
– Да, окунуться в холодную воду – именно то, что мне нужно, – повторил Тайриан.
Гвендолен понятия не имела о холодных ваннах в качестве целебного средства.
Едва она прикоснулась к завязкам на его рубахе, как ее запястье оказалось зажатым в сильной руке.
– Не надо, – предупредил Тайриан, – милая Гвен, ты представления не имеешь, что со мною, – он встал и, взмахнув монашеской рясой, вытер капельки пота с лица. – Полезай купаться, пока вода совсем не остыла, – проворчал Тайриан и вышел из комнаты.
Гвен вздрогнула от хлопка двери и повернулась к бочке. Вода казалась восхитительно-теплой, чистой, манящей, с легким ароматом лаванды и лепестков роз. Девушка сняла покрывало и апостольник, выскользнула из одежды и залезла в бадью.
Перестав намыливаться зеленым кусочком мыла, Гвен взглянула на свое тело в воде. Странное ощущение охватило ее, а изгибы и движения тела заставляли задуматься над сложными таинственными процессами, происходящими в нем. Раньше она никогда не обращала внимания на свою грудь, никогда не рассматривала так внимательно, как сейчас. Интересно, у других послушниц тела такие же, как и у нее? Конечно, да! Гвендолен чуть не рассмеялась сама над собой. Но напрягаются ли их розовые соски? Особенно сейчас они были очень твердыми и чувствительными. Гвен ощущала возбуждение и в других частях тела. Главным образом тогда, когда рыцарь находился возле нее. Она чувствовала себя как-то необычно, будто ее щекотали внутри огромным пером, а снаружи охватывало странное томление.
Каким-то образом близость рыцаря была связана с тем, что происходило в ее теле. Это ужасно шокировало, но было чрезвычайно приятно.
Гвен хотелось быть ближе к Тайриану, то есть совсем близко к нему.
Девушка прикусила губу; жаль, что она не слушала сестру Фиаметту, когда та давала наставления молодым послушницам по поводу того, чего им «не следует ощущать» при приближении мужчины; это касалось и монахов, которые приезжали с визитами или жили в аббатстве.
Гвен тихонько напевала, намыливая и промывая волосы. Мурлыканье становилось громче и радостнее. Вдруг она резко оборвала эти звуки, задохнувшись от волнения.
Она напевала. Напевала!
Она издавала настоящие, сильные, глубокие звуки!
Весь следующий день, пока Гвен и рыцарь держали путь к Кирклейскому скиту, девушка пыталась петь, но не могла выдавить из себя ни звука. Как она ни старалась, из горла не вылетало ничего, кроме слабого писка.
Гвендолен пришла в уныние.
Тайриан молчал все время пути и произнес лишь несколько слов, когда они остановились перекусить. Хозяйка гостиницы дала им в дорогу холодного цыпленка, лепешки, буханку черного хлеба, масло, кувшин холодного сидра и разные сладости.
Гвен съела очень мало, но тщательно облизала все пальцы, испачканные вкусным черничным желе.
Тайриан смотрел, как она облизывает эти тонкие очаровательные пальчики, видел, как высовывается розовый язычок, обвивается вокруг одного из пальцев и снова прячется за свежими губками. Гвен покончила с желе, и Тайриан заглянул в ее выразительные печальные глаза.
Он тихо застонал, словно от приступа боли.
Это было невыносимо. Тайриан вскочил на ноги и, не разбирая дороги, бросился к ближайшей рощице. Отсутствовал он довольно долго.
Гвен уже начала волноваться, не случилось ли с ним чего-нибудь, когда Тайриан снова вышел к месту их привала.
Его лицо напоминало каменную неприступную крепость во время осады. Гвен почувствовала себя еще более одинокой, чем когда жила в монастыре. По крайней мере, тогда она не знала рыцаря, о котором можно было мечтать. Там все ее мысли занимал Бог, молитвы, книги, ангельские и дьявольские создания и обычная ежедневная рутина, которая являлась неотъемлемой частью жизни монахинь.
Ее душа принадлежала Богу.
А теперь появился Тайриан. Золотистый рыцарь.
Гвен находилась в ужасном смущении и недоумении. И впервые в жизни она даже немного побаивалась своих чувств.
– Одевайся, Гвен, я не буду мешать.
Так как одежда девушки совершенно измазалась после путешествия, ночевок под открытым. небом и стычки с разбойниками, Тайриан остановился у дома состоятельного купца, чтобы приобрести смену белья и платье для Гвен, а заодно и выстирать то, что было на девушке.
Жена купца отказывалась выполнять эту работу, потому что на следующий день ее дочь выходила замуж и надо было готовить свадьбу. Но при виде мешочка с монетами, который показал ей Тайриан, глаза женщины заблестели: тяжелый кошелек пригодился бы и дочери, и ее будущему мужу. Вопрос был решен.
Гвендолен стояла в комнате в задней части дома, переодевшись в платье светло-голубого цвета. Оно вызывающе обтягивало грудь, а опустив глаза, Гвен побледнела – подол не доходил до щиколоток на целый дюйм. Но надев плотные шерстяные чулки и прочные туфли, она широко улыбнулась – теперь ее ноги выглядели толстыми и бесформенными.
