Робин Шоун - Любовник
— Ты был настолько уверен, что я позволю ей уйти? — спросил он.
— Ты не мог следить за ней каждую минуту. — Его гнев не тронул Габриэля. — И понимал это сам, иначе не попросил бы у меня людей.
«Да, — подумал Майкл, — и он дождался этой минуты, когда Энн одна покинула дом». Руки непроизвольно сжались в кулаки. Он понимал, что не мог сторожить ее все время, и в то же время не хотел понимать.
Надеялся, что способен ее защитить.
Нуждался в этой надежде.
В жизни должно быть хоть что-то, на что он способен повлиять.
— Где она была?
— Ходила по городу.
— Как же ты убедил ее вернуться обратно?
— Какой-то бродяга толкнул ее под экипаж.
И спас, чтобы получить вознаграждение. Но бродяги не всегда оказываются достаточно ловкими. Бывает, что их жертвы гибнут. На секунду у Майкла перехватило дыхание. Энн могла умереть, и он не сумел бы предотвратить ее смерть. Даже не узнал бы о ней, пока не было бы слишком поздно.
Хотя и так уже поздно!
Майкл заскрипел зубами.
— Что ты ей сказал?
— Спросил, не хотела бы она оценить меня в постели. В камине по-ружейному треснул рассыпавшийся уголь.
— Сукин сын!
Они были давно знакомы, и Майкл успел испытать по отношению к Габриэлю самые разные чувства, но никогда раньше не испытывал ненависти. До сегодняшнего дня. Теперь он ненавидел его забавы. Ненавидел не тронутую огнем белоснежную кожу.
Габриэль слегка перебирал пальцами набалдашник трости, который, если его вывернуть и поставить другой стороной, превращался в рукоять шпаги.
— Знаешь, что она ответила?
Майкл прислушался: чем занималась Энн наверху — переодевалась в сухое или собирала вещи, чтобы уехать с Габриэлем?
— Откуда мне знать?
— Ответила, что видела тебя во время своего первого сезона в Лондоне.
Да! Всего один раз на балу. В памяти всплыло лицо Оливии Гендаль-Грейсон, графини Рани, его первой английской клиентки. Она любила красивых молодых людей. И ее муж тоже. По глазам Габриэля Майкл понял, что тот вспоминал то же самое — разных женщин и разных мужчин, годы наслаждений и годы боли. На губах Габриэля заиграла улыбка.
— Хочешь знать, что я ей на это сказал?
Майкл, как и он, прекрасно изучил искусство сдержанности.
— Что, Габриэль?
— Спросил, кого бы она выбрала, если бы увидела нас вместе.
Ярость и боль сдавили Майклу грудь. За двадцать семь лет знакомства Габриэль не проронил ни слова о выборе — когда выбирали их или они выбирали сами.
— И что же она ответила? — Он задал вопрос очень тихо.
— Ответила, что выбрала бы тебя. Из-за твоих глаз.
Горькая ирония искривила губы Майкла. Он тринадцать лет заигрывал с английским светом, но никто не разгадал тайны его глаз.
— А потом рассказал, как ты стал шлюхой.
В камине шипели и трещали угли, дождь ломился в эркер.
— А рассказал, как мне это нравилось?
— Да.
— А про себя?
— Она знает.
Дыхание со свистом вырывалось из груди Майкла.
— Ты привел ее обратно ко мне? Почему?
Тень омрачила лицо Габриэля.
— Она считает, что я горжусь своим заведением, что мужчинам и женщинам нужны мои услуги.
Майкл замер. Энн удрала от него, чтобы не появляться с ним на людях. Он едва подавил темную волну ревности.
— А с какой стати она это заявила? — Он всеми силами пытался изобразить равнодушие.
— Я привел ее в кондитерскую, там сегодня работал Тимоти.
Тимоти, как и Габриэль, вырос на улице. Скорее англичанин, чем француз — бездомный бастард на том берегу пролива и на другом. Габриэль подыскал ему работу, чтобы юноша выучился какому-нибудь ремеслу, а не только повадкам шлюхи.
Поразило ли это Энн? Ощутила ли она отвращение в душе? Жизнь украла у нее право выбора. Поняла ли она, что другие тоже могут лишиться выбора. И когда придет время, что отложится в ее душе? Потребность чувственности? Или потребность мести?
— Я не собирался приводить ее к тебе, Майкл, — продолжал Габриэль.
Майкл этого от него и не ожидал.
— Знаю.
— А знаешь, что еще она сказала?
Больше Майкл не решался что-либо предполагать.
— Она надеется, что Тимоти когда-нибудь найдет человека, который доставит ему наслаждение. И таким образом будет вознагражден за все, что успел пережить.
Внутри Майкла всколыхнулись противоречивые чувства: сожаление, что душевные шрамы не разглаживаются, и облегчение от того, что, выслушав предложение Габриэля, Энн выбрала из двух потрепанных продажных мужчин того, кто искалечен.
— Кончено, Габриэль, — тихо проронил он. — Я знаю, что ты убил, знаю кого и почему.
— Как ты можешь знать, что я убил?
В голосе Габриэля прозвучал лишь вежливый интерес. Атмосфера в комнате накалялась.
— Знаю, потому что видел, что он с тобой творил. И если бы не ты, убил бы его сам. Послушай совета, продай дом, начни новую жизнь.
— Предлагаешь мне, дружище, любовь втроем? — мрачно пошутил Габриэль.
Майкл не счел нужным отвечать. Он сбросил покров притворства и на мгновение показал свое истинное лицо. Да, он хотел. Да, он жаждал. И ни с кем не собирался делиться своей старой девой — даже с Габриэлем.
— Иди к ней, Майкл. — Насмешка исчезла из глаз его друга. В одну секунду Габриэль превратился в усталого человека, а его великолепная кожа показалась измятым пергаментом. — Нынешней ночью ей никто не сумеет повредить.
— Ты это знаешь, потому что… ты Божий посланник? — Глаза Майкла сузились. Он всей душой хотел поверить другу. Хотя понимал, что все имеет свою цену. Никогда Габриэль не походил так сильно на брата. Все, что мог, он уже сделал.
Все ли?
— Знаю, потому что ты мой друг, Майкл. — Но в его глазах не светилось ни капли теплоты. Что ж, довольно одних слов, надо надеяться, что довольно.
Он не смог убить Энн, свою старую деву. И неизвестно, сумеет ли убить Габриэля, своего друга. Майкл отворил дверь. В холле Рауль возился с гиацинтами в горшках, а служанка в пришпиленном к черному платью белом переднике энергично протирала пол. Что-то холодное, мокрое скользнуло у него по щеке. Майкл посмотрел в зеркало и понял, что его лицо до сих пор в каплях дождя и грязи. Волосы свалялись, рубашка под распахнутым сюртуком прилипла к телу.
Энн приняла Габриэля. Он хотел, чтобы она точно так же приняла его. И выкрикивала имя — Майкл, которое отказывалась произносить Диана. Хотел касаться ее. Убедить себя, что она в безопасности, хотя бы на одну ночь. Однако в спальне Энн не оказалось.
Воздух наполнял аромат стоявших на тумбочке роз. Розовые лепестки были приколоты к сложенным на шезлонге коробкам. Торговая марка мадам Рене. Символ прошедшей юности и покоренной добродетели. Платья прибыли, когда ни его, ни Энн не было дома. Майкл еще так много намеревался сделать для нее.
