Эллен Марш - Пожнешь бурю
– Я знаю таких, как вы, милорд, – неприязненно заявила Мереуин, и все ее маленькое, стройное тело напряглось, – и знаю, к чему вы стремитесь. Вам нужно все, что принадлежит Кернлаху, но вы ничего не получите. Ни крошки!
– Вы напоминаете мне непрестанно жужжащее насекомое, – ласково сообщил маркиз, но беззаботность тона никак не вязалась с мрачным выражением его лица, – и я легко могу вас прихлопнуть.
– Можете, – к его большому удивлению согласилась девушка, не проявляя заметных признаков страха, хотя маркиз, увидев, как при этой тихой угрозе от мягко очерченных скул отхлынула кровь, решил, что спокойствие стоит ей немалых усилий. – Только вы недооцениваете клан Макэйлисов и гордость горцев, которую столь опрометчиво прокляли при нашей первой встрече. Мы неукротимы, сэр, и лучше вам это запомнить.
– Забавно, что вы приписываете своему крошечному мирку такое важное значение, – усмехнулся он, к своему удивлению, начиная испытывать странное уважение к этой девчушке, твердо намеренной настоять на своем. – Вы ошибаетесь, если думаете, что мне нужны ваши жалкие прядильни. В жизни, мисс, есть нечто большее, чем шерсть и овцы, и мне наскучили ваши дурацкие утверждения, будто Кернлах – пуп земли. Может быть, с вашей точки зрения так оно и есть.
– Я не желаю вас слушать, – закричала Мереуин, – и не буду!
Отвернувшись, она пошла прочь, горделиво неся маленькую головку. Но лорд Монтегю видел лишь грациозные движения ее тела, не в первый раз подумав, что оно чересчур соблазнительно и совершенно не подходит этому вздорному созданию.
Свежий ветер наполнил поднятые паруса, и бушприт «Горянки» подпрыгивал на пенящихся волнах. Баркентина шла в Лондон, оставив три дня назад гавань Бостона и следуя тем же курсом, каким за два дня до нее прошла «Колумбия» – военный корабль королевского флота. Погода была хорошая, солнце стояло высоко над горизонтом, вокруг расстилался изумрудно-зеленый океан. В холодном утреннем воздухе чувствовался привкус соли, неугомонные чайки летели за кораблем, и была в их хриплых криках некая странная прелесть.
Мереуин устало поднялась по трапу впервые с того момента, как «Горянка» покинула гавань Бостона. Под страдальческими глазами залегли темные круги, но девушка улыбалась, прислонясь к поручням и подняв личико к приветливому теплому солнцу. В состоянии Дэвида ночью наступил перелом, лихорадка прошла, и, заглянув под утро в его каюту, она обнаружила его мирно спящим с покрытым испариной лбом. Девушка без устали ухаживала за пареньком все прошедшие три дня, неукоснительно следуя инструкциям Дженет Маккрэри, безусловно решив, что он должен жить. Мереуин знала, что иначе его смерть окажется на ее совести.
– Как парнишка, мисс?
Она взглянула на подошедшего к ней Карла Уилсона. Его мальчишеская физиономия выражала надежду, и боцман склонился поближе, чтобы расслышать усталый, но бодрый ответ:
– С радостью могу сообщить: наконец-то лучше.
– А, так я и знал! Видел, как вы поднимались, можно было по вашему лицу догадаться. Все это ваша заслуга, мисс.
– О нет, – поспешно возразила она. – Мы должны благодарить миссис Маккрэри.
– Но ведь это вы все время ухаживали за парнишкой, – напомнил он.
Мереуин вновь улыбнулась, чересчур утомленная, чтобы ответить, и не заметила озабоченности в глазах Уилсона, рассматривавшего ее профиль, линию подбородка, запавшие щеки. Уилсон искренне обрадовался, узнав, что сэр Роберт Линдсей разрешил мисс Макэйлис возвращаться в Англию на борту «Горянки». Мереуин удалось убедить его в необходимости своего намерения не покидать Дэвида, пока его жизнь в опасности.
Молодой боцман делал все, что в его силах, помогая ей ухаживать за юнгой, уговаривал измученную девушку поспать, когда приходил его черед сидеть возле Дэвида, смачивать пылающий лоб и накладывать мазь на израненную спину, начинавшую заживать. Мереуин ела только в каюте, где лежал Дэвид, и Карл Уилсон трижды в день аккуратно приносил ей еду на деревянном подносе, галантно пропуская мимо ушей выражения благодарности.
Лейтенант Гарольд Спенсер, по приказу сэра Роберта командующий «Горянкой», с такой же охотой разделял бремя Мереуин, и сердце Карла сжималось от ревности всякий раз, когда он, входя в маленькую каюту, обнаруживал симпатичного молодого офицера рядом с девушкой.
– Вам надо бы пойти вниз и отдохнуть, – предложил он, отважившись на явное проявление заботы в надежде извлечь выгоду из отсутствия постоянно чем-нибудь занятого лейтенанта. – У вас усталый вид… – Вовсе нет, – заверила его Мереуин. – Я хочу здесь немножечко постоять. Воздух чудесный, и солнышко теплое.
– Да, верно, – согласился боцман. – Просто счастье, что оно так сияет, – добавил он, любуясь обрамляющими, нежное личико мягкими золотыми локонами, которые так блестели на солнце, что у него дух захватывало.
Спускавшийся по трапу с верхней палубы лейтенант Спенсер заметил две головы – темную и светлую, которые так близко склонялись друг к другу, словно делились интимными секретами, и торопливо направился к ним, стараясь, однако, не показывать, что спешит. Впрочем, для лорда Монтегю, наблюдавшего из-за штурвала, скривив чувственные губы в ироничной улыбке, все было совершенно очевидно, и он покачал темноволосой головой, впервые в жизни столкнувшись с подобным дурацким соперничеством. Сам он за последние три дня совсем не видел Мереуин Макэйлис, за исключением случайной встречи у трапа, когда, она, едва кивнув ему, прошмыгнула мимо, но маркиз успел заметить, что девушка совсем измучена, а синие глаза неестественно блестят. Несомненно, она чувствовала себя ответственной за состояние юнги, и лорд Монтегю понял, что ему жалко девушку, несшую на своих худеньких плечиках тяжкий груз вины.
Видя, как она улыбается и даже смеется в ответ на добродушную болтовню добивающихся ее внимания молодых людей, он догадался, что в состоянии Дэвида, вероятно, наступил перелом. Решительно выкинув все это из головы, маркиз поднял серые глаза к туго натянутым парусам и сложному переплетению снастей, его сильные руки уверенно и умело держали штурвал. Почти десять лет минуло с тех пор, как лорд в последний раз стоял за корабельным штурвалом, но он не забыл волнующих ощущений, когда судно послушно повинуется твоей воле, и стоял, чувствуя ногами малейшие колебания надраенной палубы, уверенный в себе как на море, так и на суше.
Снизу долетел приглушенный смех, прервав его размышления, и лорд Монтегю, бросив взгляд в сторону Мереуин, говорившей что-то лейтенанту Спенсеру, сверкая раскосыми глазами, отметил расплывшееся в улыбке красивое лицо лейтенанта и хмурого боцмана, ревниво наблюдающего за ними.
