Дженет Робертс - Озорная леди
— Что? Как я могу… Но ответьте же на мои вопросы! Он сумасшедший? Почему он прогнал Кристофера? Он ведь любит брата! Он всегда так баловал его…
— То же самое делал его отец, — сказал Эван Бэссет. Он подошел к столу и, выдвинув ящик, достал оттуда бархатный мешочек.
Он подошел к ней и вложил маленький тяжелый мешочек в ее руку.
— Вот деньги, здесь более чем достаточно на ближайшее время. Поезжайте в Лондон; возьмите с собой вашу горничную. Поселитесь в каком-нибудь приличном месте. А я буду посылать вам деньги — столько, сколько потребуется. Уезжайте от него.
— Уехать… от Стивена? — Деньги жгли ей руку, но она не могла бросить их. Она пристально смотрела на Бэссета, не в состоянии понять выражение его лица. Его веки тяжело нависли над усталыми глазами.
— Уезжайте от него. Добейтесь развода. Это можно сделать в Лондоне. Но вы должны действовать как можно быстрее… Уезжайте сегодня. Велите горничной упаковать самое необходимое и уезжайте! Я прикажу, чтобы подали лошадей, и тут есть еще один удобный экипаж. Вы можете взять его. Все будет готово через два часа, я обещаю вам!
Слишком много всего неожиданного свалилось на нее. Она покачала головой.
— Нет, нет, вы не можете… не может быть, чтобы вы действительно считали, что мне следует уехать от Стивена, развестись с ним! Как же так… ведь никто не разводится!
— Если ситуация отчаянная, это возможно, — холодно и многозначительно сказал он. — А если вы останетесь… вы можете погибнуть, леди Мэри! Уезжайте, уезжайте, пока вы еще живы, пока на вашем юном, свежем лице еще играют чувства, пока ваши глаза могут смотреть на мир…
Он положил руку на плечо Мэри и повернул ее к двери.
— Уезжайте, — настойчиво повторил он. — Уезжайте! Я подготовлю экипаж через два часа! Уезжайте!
Она ушла от него еще более ошеломленная и еще в большем замешательстве, чем когда пришла. Она надеялась, что он лишь посмеется над ее страхами и спокойно, логично объяснит поведение Стивена, возможно, даже прочтет ей нудную лекцию о плохом состоянии усадьбы Пенхерст. Вместо этого… требование уехать, развестись со Стивеном. Взять деньги и отправляться через два часа! Это просто невозможно!
В ней начало подниматься раздражение. Она поняла это и скинула шаль. Ей стало жарко от раздражения и гнева. Что происходит? Она выяснит это! Выяснит, хотя ей грозит опасность. Обязательно выяснит!
Она пошла в кабинет Стивена и остановилась перед закрытой дверью. Распахнув ее, неожиданно оказалась лицом к лицу с ним, стоявшим в другом конце комнаты. Ее глаза расширились, когда она увидела, что на куче бумаг на столе лежит большой пистолет. Черный и блестящий! Более тусклый цвет рукоятки свидетельствовал о том, что его использовали. Это был его еще армейский пистолет. Рука Стивена, до этого тянувшаяся к оружию, легла на кипу бумаг.
— В чем дело. Мэри? — отрывисто спросил он, не двигаясь. Она изучающе глядела в его холодные карие глаза.
— Сэр, я бы хотела получить разумное, правдивое и удовлетворительное объяснение вашим действиям! Я ходила к Эвану Бэссету, а он, вместо того чтобы объяснить мне что-либо, посоветовал уехать в Лондон! Он дал мне вот это, — она показала мешочек с деньгами, — сказал, чтобы я развелась с вами! Сэр, я желаю знать…
Он медленно встал и, обойдя вокруг стола, подошел к ней. Она непроизвольно отшатнулась, но когда он взял у нее мешочек, замерла. Лорд открыл его, потрогал деньги пальцем и опять закрыл.
— На первое время достаточно, — сказал он, — Хотя можешь взять и еще. Пусть Бонни поедет с тобой, она хорошая, разумная девушка, — И он вложил деньги в ее бессильно повисшую руку.
Она продолжала пристально смотреть на него.
— Сэр, я спрашиваю вас, в своем ли вы уме? — отчетливо произнесла она оскорбленным и яростным тоном. Ее глаза метали молнии, — Вы сумасшедший? Что за всем этим кроется? Почему вы прогнали Кристофера? Не было никакой необходимости отправлять его так срочно…
— А может быть, я ревную тебя к нему, — сказал Стивен, но улыбки на его лице не было. Его карие глаза сверкали, — Сейчас не нужны никакие объяснения, Мэри. Ты сделаешь то, что я тебе говорю! Поезжай в Лондон и жди меня там. Я приеду, когда смогу. Или же, если не приеду, сделай, как… как сказал Эван Бэссет. Получи развод. Забудь меня. Юристы обо всем позаботятся. Я написал их адреса. Вот. — И он сунул ей в руку листок бумаги.
Она смотрела на него еще более озадаченно. Он хочет, чтобы она уехала? Хочет, чтобы она развелась с ним? Может быть, он действительно сошел с ума или она ему в конце концов надоела?
— Но… но, Стивен, — сказала она, и пламя, бушевавшее в ней, вдруг погасло. Она почувствовала себя одинокой, покинутой. Ей было так тепло и уютно с ним, она чувствовала, что ее любят и обожают. Теперь же… вдруг… Сознание того, что она потеряла его, было так мучительно, что она не могла думать ни о чем другом. Она прошептала: — Я тебе… уже… надоела?
— Можешь так считать, — резко сказал он и вернулся к своим бумагам. — Бэссет говорил что-нибудь об экипаже для тебя?
Ничего не видя вокруг, она повернулась к двери и стремительно выбежала из кабинета. Он не окликнул ее. Она, шатаясь и спотыкаясь, шла по тому же самому коридору, по которому только что шла в другую сторону, высоко подняв свою гордую голову. Ей хотелось плакать, но слез не было. Она была слишком ошеломлена.
Она поднялась в свои апартаменты и стояла, оглядывая комнаты, где познала счастье, которого не испытывала никогда раньше в своей жизни, полной тяжелого труда. Ночи вместе с ним… Дни, проведенные в мечтах о нем… Добродушное подтрунивание друг над другом, цветы, подарки, влюбленные взгляды… Вот и настал всему конец. Она стояла, закрыв глаза, с ощущением, что ее сердце разрывается на части. Медленно прижала руку к груди, но тяжесть не уходила.
Стивен, думала она. Стивен. Она не могла произнести его имя вслух. Она любила его, но он уже пресытился ею. Он так сказал. Она ему… надоела! Вот и все. Кончено. Настал конец мечте — той хрупкой, робкой мечте, которая едва успела появиться в ней, подобно маленькой частичке мерцающей радуги в летнем воздухе. Нет ее больше.
Она вспомнила длинный неровный шрам на его левой щеке и пожалела о том, что лишний раз не поцеловала его в ту последнюю ночь, которую они провели вместе. Она подумала о том, каков он в постели, но вспоминать об этом для нее мучительно! Даже тогда он знал, что она ему надоела, даже обнимая ее, целуя, шепча ей страстные слова. Она потрогала кольца на левой руке и обнаружила, что они сидят слишком плотно, чтобы их можно было снять. Сможет ли она вытерпеть душевную боль, с которой будет снимать кольца, надетые им? Нет, не сможет до тех пор, пока не сбросит те цепи, которыми он опутал ее тело, ее душу, ее разум.
