Тереза Медейрос - Черный рыцарь
Марли взвыла от боли.
— Где? — требовал Гарет.
Она била по его плечам ладонями, пока он не отпустил палец.
— Что тебя так беспокоит, куда подевался Линдсей Фордайс? Ты мог бросить его в темницу вчера вечером, если бы хотел получить от него публичное признание. Но вместо него ты стал терзать Ровену.
В нем было достаточно благородства, чтобы покраснеть при этих словах.
— Я должен был наказать ее за дерзость. Фордайс же наглотался столько эля, что не протянул и пару часов. Он был уже хорош, когда я поднимался наверх.
— Так же, как и ты сам. Гарет пропустил это мимо ушей.
— Если бы не твое проклятое вмешательство, он спокойно проспался бы. Тогда я вытянул бы из него все.
— Ты ничего бы не вытянул. Ты же слышал его. Он едва помнит, что когда-то был рыцарем нашего отца.
— Мы оба знаем, что он лжет. — Косматая голова Гарета приблизилась к ней, и, понизив голос, он продолжал: — Если ты не скажешь мне, где они, клянусь, я выдам тебя за Блэйна. Пусть священник не хочет приходить в Карлеон, так я сам притащу его сюда. Блэйн, с его чудесным характером, будет рад случаю укротить тебя.
Марли с яростью втянула воздух, но Гарет хорошо знал ее повадки и успел наклонить голову, прежде чем ее рука просвистела по направлению к его челюсти. Он поймал ее кулак.
— Так огласить мне в деревне радостную весть о твоем скором бракосочетании? Или ты предпочтешь сказать мне, куда упрятала Фордайса.
Марли яростно глядела на него.
— Хромоногий петушок поскакал домой.
Гарет оставил ее и направился к двери. Марли, уткнувшись в колени, сказала приглушенным голосом:
— Не догоняй щеночка, Гарет.
Гарет замер на месте.
— Что ты сказала?
Марли подняла голову. Гарет повернулся к ней побелевшим лицом. Марли поняла, что совершила ужасную ошибку, но сказанного уже нельзя было вернуть.
Лицо Гарета исказилось от боли и растерянности.
— Ты позволила ему взять с собой Ровену?
Марли могла вынести все, кроме горя на лице своего брата. Огромным усилием, которого он не заметил, она изобразила ухмылку.
— Она просила передать тебе послание. «Смягчи удар, — сказала она, закатываясь своим звенящим смехом. — Скажи, что я никогда ему не принадлежала».
В наступившей тишине слышалось лишь дыхание Гарета. Со смешанным чувством удовлетворения и раскаяния Марли наблюдала, как холодная маска гнева вновь опустилась на лицо Гарета.
Руки его сжались в кулаки.
— Когда я доберусь до нее, у нее не останется никакого сомнения, кому она принадлежит.
Марли положила голову на свои сплетенные руки.
— Тебе стоило подумать об этом до того, как она убежала от тебя. Черноглазый ублюдок в ее животе постоянно освежал бы ее память. — Марли наблюдала за ним, сощурив глаза, ожидая проклятия или, может быть, удара. Но неожиданно задумчивый взгляд его глаз испугал ее. Она перекатилась на бок, притворно изображая безразличный зевок.
— Скажи Данле, если она потревожит меня до вечера, я снесу ей голову.
— А-а, сон невинности. Не беспокоят уколы совести?
— Я давно говорила тебе. У меня нет совести.
— Вот теперь, — сказал Гарет, — я должен согласиться с этим.
Дверь тихо закрылась, и Гарет ушел. Марли вскочила с кровати и бросилась к окну. Спустя минуту далеко внизу появился Гарет, бегом выводя Фолио из стойла. Не замедляя бега, он перебросил свою длинную ногу через спину жеребца и проскакал через ворота замка. — Беги быстрей, малышка, — пробормотала Марли. — Скачи, как будто сам дьявол гонится за тобой.
Она стояла, опустившись на колени, будто молясь, пока ноги не онемели. Слезы текли по ее лицу, и она стирала их, прежде чем они успевали упасть на камни.
Линдсей Фордайс выругался про себя, в третий раз соскользнув с лошади. Его поврежденная нога болезненно пульсировала. Он лежал на замерзшей земле, укутанный в шарфы с ног до самых бровей, походя на невинного, добродушного херувима. Однако на этом сходство и кончалось. Иллюзия разрушалась, когда он открывал рот, из которого извергался новый поток ругательств. Сыновья бросились к нему на помощь, поднимая его на ноги и отряхивая толстыми, как окорока, руками. Двое из парней вновь намотали съехавший шарф на его порозовевший нос и глаза.
Он пытался сорвать шарф своими крючковатыми пальцами.
— Чертовская выдумка! Лучше бы вы швырнули меня на землю и задушили. Или вы считаете, что так скорее получите наследство?
Парни тупо глядели друг на друга, затем все разом широко заулыбались. Фордайс затряс головой.
— К дьяволу вас и ваши усмешки. Если я вздую вас, вы тоже будете скалиться? — Он потряс кулаком. Потом поглядел на окружавших его, неловко переминающихся с ноги на ногу великанов и передумал.
Он удовлетворился пинком, отвешенным ни в чем не повинной лошади. Кляча скосила глаза, но не пошевелилась.
— Ума не приложу, откуда эта лохматая крошка откопала такое создание. На нее и стервятники не позарятся. Падаль какая-то, а не лошадь, честное слово. Но эта красотка с волосами, закрывающими все лицо, — скорее мужчина, чем женщина, на мой взгляд. Не удивлюсь, если она прячет изрядные усы. Эта дьявольская крошка все время следует по пятам за своим надменным братцем. Ну ты — Вильям, Ней, Филипп! Как, черт возьми, твое имя, — давай сюда и помоги мне взобраться.
Неуклюжий малый, на которого он указал, встал на четвереньки. Фордайс взобрался на его спину, не обращая внимания на то, что каблуки впиваются в ребра сына. С громким возгласом «Оп!» он лег поперек лошади. Его круглый живот удобно поместился в широкой впадине на спине клячи. Другие четыре парня протолкнули его на место, в то время как их неудачливый брат, упав на землю, хватал ртом воздух.
Лента дороги разворачивалась между массивными стволами деревьев, уже посеребренных приближающейся зимой. Утратив листву, древний лес не потерял своей угрюмой внушительности. Покров тишины и запах прелой листвы нависали над лесом. За завесой туч на сером небе угадывался размытый диск бледного солнца. Фордайс вытер шарфом свой простуженный нос. Его настроение не улучшилось от воспоминаний о теплом зале, из которого ему пришлось бежать, как только занялся рассвет.
Он мог бы все еще нежиться там во сне, если бы это волосатое создание не разбудило его, шипя что-то об опасности и необходимости скрываться. Его сожаление усиливалось холодом, разлитым в воздухе. А он так надеялся укрепить свое знакомство с той пышной вдовой, с которой он танцевал прошлым вечером. Картины приятных дней, проведенных когда-то в замке де Креси, среди эля, закусок и гостеприимства, возникали перед его глазами, упорно вытесняемые видом узкой дороги, ведущей обратно в Ревелвуд. Он даже подумывал отослать парней, а самому возвратиться в Карлеон. Мало ли что там наболтала эта маленькая ведьма. Следуя направлению своих мыслей, он то и дело оборачивался назад, чтобы видеть древнюю римскую дорогу, ведущую к Карлеону.
