Карен Рэнни - Гобелен
К счастью, граф Кардифф оказался неплохим хозяином. Он прочел множество книг по земледелию и стал наконец настоящим землевладельцем. Правда, иногда он обращался за советом к жене; когда ее знаний оказывалось недостаточно-к обоим ее дядюшкам, изредка навещавшим молодых супругов.
— Все-таки странный подарок, — ворчала Джейн, глядя на массивный письменный стол, который только что внесли в гостиную.
Лаура молча улыбнулась. Она-то знала, почему подарила мужу на день рождения именно стол. Этот подарок был не самым главным. Графиня собиралась преподнести мужу друг эй, более желанный.
Лаура была счастлива, и на всех окружающих она смотрела с улыбкой, даже на Симонса.
Дворецкий ходил за ней, точно верный пес. Каким-то чудом он всегда оказывался рядом, когда требовалось открыть перед хозяйкой дверь. Стоило ей лишь подумать о том, что неплохо бы выпить чаю, и перед ней тотчас появлялся поднос с чайником. Она старалась чаще улыбаться Симонсу, и тот, как ни странно, тоже улыбался.
Лаура с гордостью отмечала произошедшие с ней перемены. Грудь ее налилась и немного побаливала, однако по утрам она совершенно не чувствовала той тошноты, о которой говорила няня.
Скоро она родит Алексу ребенка.
Лаура то и дело прижимала ладони к животу — ей хотелось почувствовать, как ребенок там шевелится, но Джейн говорила, что до этого еще далеко, ведь молодая графиня была беременна не более чем два месяца. Значит, через семь месяцев она родит первенца — наследника Хеддон-Холла, следующего графа Кардиффа. Почему-то Лаура была уверена, что родится именно сын, причем с такими же черными волосами, как у Алекса.
Лаура была по-настоящему счастлива. Она решила, что сегодня вечером наконец-то сообщит мужу о своей беременности.
Но как лучше об этом сообщить?
Наверное, она сядет вязать, а когда Алекс спросит, что она вяжет, ответит, что вяжет пинетки, и протянет ему, чтобы посмотрел. Муж обнимет ее, прижмет к себе и скажет, что она самая замечательная из женщин и что он очень-очень ее любит.
Но тут Лаура вспомнила, что не умеет вязать. Значит, Алекс наверняка что-то заподозрит, как только увидит ее со спицами в руках.
Наверное, надо разложить по всей в спальне маленькие подсказки-намеки, самое главное — крестильный чепчик, который в семействе Уэстонов передавали из поколения в поколение.
Нет, чепчик — это уж слишком.
И Лаура решила, что устроит романтический ужин при свечах с последующими утехами. Когда же оба устанут от наслаждений, она сообщит мужу о ребенке.
Ну разве не замечательно придумано?
Разве не замечательно, что у них появится такая тайна?
Граф еще раз прочел письмо Питта. Всего лишь час назад он отослал министру письмо — и вдруг приехал курьер и вручил ему это послание.
«Лорд Уэстон,
как я уже говорил, поддержать меня некому — я один. Поэтому моя отставка неизбежна. Я был призван моим королем и моим народом. Я делал, что мог, когда другие отказывались что-либо делать. Но теперь в моих советах никто не нуждается.
Таким образом, мой мальчик, я оставляю пост министра и сообщаю об этом королю.
Да, мне остается только молиться о том, чтобы мы все же одержали победу, даже если в войну вступит Испания.
Во имя нашего дела прошу вас отправиться к Сондерсу — он сейчас в Средиземноморье, чтобы обсудить с ним те планы, о которых я упоминал.
В ваших руках, лорд Уэстон, судьба Англии.
Прощайте. Поторопитесь же!
Уильям Питт».Новость — хуже не придумаешь.
В течение пяти последних лет Питт фактически правил страной. Он был не самым ласковым капитаном на корабле под названием Англия, однако вел свое судно к безопасному берегу. Да, Питт был суров, но он прекрасно знал, чего от него ждет народ, и делал все, что мог.
Алекс понимал, о каких планах писал министр. Следовало поддержать Португалию в борьбе против испанской угрозы. Было очевидно: новая война неизбежна, и исход ее вновь решит британский флот. Испания должна быть повержена, и чем быстрее, тем лучше: силы Англии на исходе, и она не смогла бы долго противостоять еще одному противнику.
Сондерс, командовавший флотом в Средиземном море, должен как можно быстрее получить все необходимые документы и карты, но такого рода документы не отправишь с обычным курьером.
Что делала бы Англия без Питта?
Что будет делать Лаура без него, Алекса?
Глава 23
— У Питта дела ни к черту, — проворчал Бевил Блейк.
Бевил уважал Питта, несмотря на его грубость и неотесанность. Бывший министр действительно был умнейшим человеком, и только глупцы этого не понимали. А ведь его отстранили от дел в угоду престарелому воспитателю короля! Бьют был обречен на непопулярность не только из-за своей необычайной глупости, но и потому, что был шотландцем.
— Да, несправедливо с ним поступили, — сказал Персиваль. Он очень надеялся, что Бевил поймет: не стоит сейчас затевать политические дебаты, каким бы удобным ни казался повод. И конечно, не следовало вовлекать в дебаты Алекса — ведь он, судя по всему, пришел сообщить им нечто весьма важное и весьма неприятное. Пять минут спустя Бевил проговорил:
— Что ж, мальчик мой, долг есть долг, и мы обещаем присмотреть за Лаурой.
— Благодарю вас, лорд Бевил, — кивнул граф.
— Не стоит, мой мальчик, называть меня лордом. Нам давно пора отбросить формальности. Я для тебя просто дядя Бевил. Хотя помню времена, когда перспектива такого обращения внушала мне ужас.
— Вы были не слишком хорошо подготовлены к роли опекуна, — с улыбкой заметил Алекс.
— Да уж! Лаура много себе позволяла. И не думаю, что замужество сильно ее изменило. — Бевил подмигнул мужу племянницы, и тот, явно смущенный, промолчал.
— Прошу вас помнить о том, что я вам сообщил, — сказал граф, выдержав паузу.
В упор глядя на Алекса, Бевил продолжил:
— Будем надеяться, что этим не придется воспользоваться. Не знаю, как она будет жить без тебя.
— И все же… если что-то случится, воспользуйтесь паролем. Питт сумеет помочь.
— Хорошо, — кивнул Бевил. Ему оставалось лишь надеяться, что полученная от графа информация никогда не пригодится. — Обещаю присматривать за ней. Можешь положиться на нас с братом.
— Спасибо. — Немного помедлив, Алекс шагнул к двери.
— Ты ей еще не говорил, так ведь? — неожиданно спросил Персиваль.
Алекс замер у порога. Он смотрел на усыпанную гравием дорожку, видневшуюся за открытой дверью.
«Наверное, Алекс вспоминает тот день, когда прощался с Лаурой», — думал Персиваль.
Она долго плакала, глядя куда-то вдаль. Если бы силой любви можно было перенести человека из одного места в другое, она бы вернула Алекса в Блейкмор уже тогда. Каково же будет ей теперь, когда на войну придется провожать уже не друга детства, а любимого мужа?
