Наталья Павлищева - Янычары. «Великолепный век» продолжается!
Михришах Султан сидела в своих покоях, не желая даже выходить в сад. Стоило сделать шаг за дверь комнаты, как начинались ехидные поздравления:
– Михришах Султан, поздравляем с великой радостью – у вас родился племянник!
– Михришах Султан, вы слышали, Повелитель назвал мальчика в честь вашего любимого супруга Мустафой. Пусть Аллах будет так же милостив к маленькому Мустафе, как был милостив к усопшему.
– Михришах Султан, видели ли вы новорожденного? Говорят, он похож на своего дядю – вашего бывшего супруга…
И так все время, пока не уйдешь к себе.
Михришах держалась хорошо, она улыбалась почти не вымученно, но долго это продолжаться не могло. Теперь каждый, у кого будет хоть малейшая возможность унизить ее, это сделает, каждый, кто будет в силах, постарается помешать Селиму взойти на престол следом за дядей. Все станут нашептывать Абдул-Хамиду о том, какой умненький и толковый Мустафа, что он станет лучшим наследником, чем Селим.
Даже если султан не объявит сына Айше единственным наследником, Селима он теперь из Клетки не выпустит. После того раскрытого заговора и сорванного бунта янычар Абдул-Хамид стал осторожней, а уж о Махмуд-бее и говорить нечего: его ищейки повсюду, глава охраны султана все видит, обо всем знает даже раньше, чем что-то произойдет.
Все, да не все…
Михришах выскользнула из Старого дворца в сопровождении только служанки и одного евнуха, переодетая в простую одежду, закрывшись даже не яшмаком, а полной чадрой. В Стамбуле не только мусульмане, немало тех, кто и вообще Бога забыл, а потому ходить по улицам поздно вечером опасно в любой месяц года. Михришах и ее сопровождающие спешили: нужно вернуться как можно скорей.
Евнухи, несущие носилки, двигались быстро, хотя и старались не сбиваться с ритма. Дом, к которому принесли султаншу, ничем не отличался от остальных в ряду домов. На условный стук открыли сразу, впустили в небольшой двор носилки и сразу же закрыли ворота.
Привратник, оставленный у ворот, долго вглядывался в темноту улицы – не мелькнет ли тень любопытного или даже следившего за ночной гостьей лазутчика. Нет, все было спокойно, только лаяли в другом конце улицы собаки да равнодушно смотрел с неба молодой месяц. Даже правоверные, постившиеся весь день, уже успели вкусить свою пищу после захода солнца и лечь спать.
Султаншу в это время проводили в комнату, где ей навстречу шагнула довольно неприятного вида старуха в черном. Она вполне оправдывала свое имя – Каратан, то есть «черный закат». На мгновение Михришах даже усомнилась, стоило ли приходить, но потом отринула все страхи. Кто боится, тот ничего не добьется.
– Проходите, госпожа.
Каратан прекрасно знала, кто перед ней, не всем и не всегда открывали по ночам ее ворота, но еще днем прибежал из Старого дворца посланец султанши, предупредил, что госпожа прибудет, чтобы ждали, чтобы не оказалось ненароком еще кого-то из тех, кто предпочитает тайну и пользуется услугами черной предсказательницы.
Каратан не стала спрашивать о причине визита султанши. Она, хоть и не жила во дворце, была прекрасно осведомлена о том, что там происходит. А еще гадалка умела расставлять людей, как шахматные фигурки, и предугадывать ходы соперника далеко вперед. Это помогало предсказывать.
– Госпожа желает знать, будет ли ее сын султаном? – Каратан не стала напоминать Михришах, что уже отвечала на этот вопрос.
– Следующим султаном, – уточнила Михришах – это действительно было важно.
Гадалка кивнула:
– Следующим. Присаживайтесь, госпожа.
Она разложила на и без того забитом всякой всячиной столике какие-то дополнительные предметы и принялась за свое действо.
– Посмотреть бы ладонь вашего сына… – вздохнула гадалка.
Михришах Султан даже отвечать не стала, обе прекрасно понимали, что это невозможно.
Гадалка жгла какие-то палочки, делала ими таинственные знаки, отчего дымок тоже выписывал фигуры в воздухе, шептала свои заклинания, потом вздрогнула, замерев, испуганно посмотрела на султаншу, быстро опустила глаза и, вздохнув, сунула палочки в сосуд с водой. Не обращая внимания на шипение, она начала говорить:
– Ваш сын будет следующим султаном, госпожа. Без кровопролития и насилия, просто станет. Но…
Михришах подумала, что это было бы странно, но спросила иное:
– …но пробудет недолго?
– Вы будете валиде шестнадцать лет.
– Тогда что же тебя так испугало?
– В конце жизни вашего сына кровь, большая кровь… и его смерть… – гадалка отвела глаза.
– Насильственная?
– Да, госпожа.
– Я поняла. – Султанша положила на столик кошель с монетами, поднялась, прикрыла лицо и вышла, больше не сказав ни слова.
Каратан покачала головой ей вслед:
– Даже не спросила, увидит ли она гибель своего сына?
Из темного угла, где лежала, казалось, куча тряпья, раздался полусонный голос:
– Увидит?
– Нет, сын переживет мать.
Из кучи выбрался карлик, засеменил к гадалке, остановился, глядя в лицо снизу вверх:
– Почему мне кажется, что ты что-то недоговариваешь?
– Так и есть. У нее не будет внуков, у шехзаде Селима не видно продолжения рода. А еще какая-то женщина рядом с султаншей и ее сыном – красивая, умная, смелая. Постоянная битва за ум и сердце Селима. Сначала эта женщина будет по положению сильней Михришах Султан, но потом… Не хотелось бы мне стать соперницей султанши…
– Почему? – Карлик деловито пересчитывал деньги, бывшие в кошеле.
– Эта женщина не щадит никого. Оставь деньги в покое.
– Н-да… – Карлик словно не заметил последнюю фразу гадалки, спокойно завязал кошель и сунул его себе за пазуху.
– Эй, куда?!
– Тебе деньги ни к чему, все равно растратишь, а я скоплю… на домик в горах… чтобы было куда удрать…
– Зачем удирать?
– Когда не сбудутся твои предсказания.
Каратан возмутилась:
– Мои предсказания всегда сбываются, запомни это! И не моя вина, что сын Михришах Султан… – Она осеклась, потом вдруг хитро улыбнулась: – Знаешь, она приходила ко мне однажды, когда сын только родился. Я отказалась предрекать судьбу малыша, но сказала, чтобы султанша поддерживала опального Абдул-Хамида, нынешнего султана, который тогда сидел в Клетке. Сказала, что наступит день, когда ей это пригодится.
– И что, султанша тебя послушала? – усмехнулся карлик.
– Послушала и сделала, как сказано. И это ей помогло!
– Чем же? Тем, что шехзаде сейчас сидит в Клетке?
– А мог бы вообще быть казнен! И отдай деньги. Ты ничего не скопишь, наоборот, проиграешь в кости!
Карлик скривил рожу, но кошель вынул и бросил гадалке. Каратан поймала кошель с неожиданной для женщины ее возраста ловкостью, но тут же взвыла:
