Мэнделин Кей - Бесценная
— А мне кажется, мы оба совершили ошибку — каждый свою. И я очень хочу исправить совершенную мною. — Она провела рукой по его бедру.
Дэрвуд поймал ее руку.
— Что вы сказали?
Она в упор посмотрела на него.
— В ближайшие дни у нас будет достаточно времени разобраться во всем этом. Теперь мы муж и жена. И, как я полагаю, в ваши планы не входит уезжать из страны?
Дэрвуд покачал головой. С нежной улыбкой Либерти поцеловала его в шею.
— В таком случае следует позабыть о наших разногласиях хотя бы на сегодняшнюю ночь.
Ему понадобилось время, чтобы до него дошел глубинный смысл ее слов.
— Хотите сказать, что…
— Хочу напомнить, — и она подвинулась к нему ближе, — что вы обещали мне неописуемое удовольствие. И мне бы хотелось, чтобы до утра вы выполнили свое обещание.
Дэрвуд весь напрягся. Неожиданно до него дошло, что он не совершил в жизни ничего примечательного, чтобы удостоиться столь щедрого дара. Он не только обрел женщину, которая понимает его с полуслова, но и по каким-то совершенно неведомым побуждениям желает его не менее сильно, нежели он ее.
Эллиот попытался во всем этом разобраться, но ощутил, что внутри его закипели чувства. Либерти тем временем, скорее по невинности, нежели из желания совратить его, смелым движением закинула ногу ему между ног, что мгновенно возбудило в нем огонь страсти.
Не в силах совладать с собой, Эллиот с хриплым стоном подмял ее под себя:
— Черт возьми, мадам! Или вы решили уморить меня? Либерти лишь рассмеялась:
— Не сегодня. Не сегодня.
«Эта женщина меня доконает», — такая мысль пришла Дэрвуду в голову, когда утром он делал свою хитроумную гимнастику. Как обычно, он поднялся спозаранку, чтобы выполнить в отведенной для этого комнате ряд упражнений, предназначенных для укрепления как тела, так и духа. Дэрвуд давно уже следовал китайской системе физического и духовного оздоровления, которого можно достичь, занимаясь боевым искусством. До сегодняшнего дня эти изматывающие упражнения дарили ему внутренний заряд и успокоение. Пока он заставлял свое тело выполнять все эти резкие и замысловатые телодвижения, его дух, пусть на время, отрешался от всяческих неприятностей.
Однако сегодня утром, как он ни старался, изнуряя себя сложными упражнениями, мысли его то и дело возвращались к молодой жене, которая спала наверху в их супружеской постели.
Дэрвуд убрал со лба влажные от пота волосы и вновь принялся за гимнастику. Господи, что такое она с ним сделала? Он лишь вспомнил, как откликнулось ее тело на его ласки, и в нем снова пробудилось желание. Почему-то при этом он почувствовал новый прилив энергии и принялся с еще большим усердием выполнять наклоны вперед-назад до тех пор, пока не заныла спина.
И все равно одна-единственная мысль не давала ему покоя. Ховард Ренделл никогда не прикасался к Либерти! Это коренным образом меняет ситуацию. До него никто не прикасался к ней! И разрази его гром на этом месте, если кто-нибудь когда-нибудь прикоснется!
Дэрвуд поразился тому, какая безудержная страсть его обуяла. Еще ни разу, будучи с женщиной, он не терял головы. Сегодня ночью он обладал ею трижды, и всякий раз в конце оказывался на грани безумия. Даже утром ему стоило немалых усилий оставить ее в постели, потому что, проснувшись, он обнаружил, что по-прежнему нестерпимо хочет ее. Для человека, чья жизнь подчинена жесткому распорядку, сама мысль о том, чтобы нарушить раз и навсегда заведенный порядок — пусть даже ради женщины, — казалась Дэрвуду едва ли не святотатством. И тем не менее он не мог не обратить внимания на очевидный факт — впервые тот образ жизни, который он считал для себя единственно возможным, показался ему скучным и однообразным.
Либерти Мэдисон — весьма опасная женщина. И — что куда страшнее — теперь она принадлежит ему. Единственный способ избежать хаоса, в который она превратила его жизнь, — нет, единственный способ не сойти с ума, — это со всей строгостью восстановить старый, заведенный многие годы назад порядок. Однако Дэрвуд отнюдь не уверен, что остается настоящим хозяином положения. Он не мог позволить себе и толики уязвимости. Нет, все полномочия, власть должны прочно оставаться в его руках, последнее слово всегда будет за ним.
И все же Либерти совершенно обезоружила его тем, что видела его буквально насквозь, понимала все его странности. И даже его резкость не смущала ее, равно как и его страсть обладания ею. Стоит ли удивляться, что она выбила его из привычной колеи? И вот теперь, когда Дэрвуд пытался взвешенно и спокойно проанализировать ситуацию, события ночи не на шутку встревожили его. Прежде всего он никак не предполагал, что сделает для себя открытие об истинной природе ее отношений с Ховардом. Более того, как повлияет это открытие на него самого. Правда, он постарается сегодня поразмыслить над всем этим, попробует взглянуть на все это в новом свете.
Возможно, как только к нему вернется полное самообладание, он сможет лучше разобраться в собственных чувствах. А пока для него самое главное — привязать ее к себе как эмоционально, так и физически, чтобы, не дай Бог, ей в голову ненароком не закралась мысль оставить его. Ему требуются ее полная и безоговорочная верность и преданность и, конечно, ее сердце. Все будет хорошо, успокаивал себя Дэрвуд. Спокойствие и порядок вернутся в его мирок.
— Милорд?
Либерти наверняка не догадывалась, чего ему стоило не вздрогнуть при звуке ее голоса.
— Доброе утро, Либерти, — ответил Эллиот и продолжил упражнения.
— Я вам помешала?
«Еще как», — подумал Дэрвуд, а вслух произнес:
— Нет-нет, что вы. Это всего лишь мое привычное занятие по утрам.
Он повернулся к ней. В простом платье из белого муслина Либерти показалась ему по-девичьи свежей. Дэрвуд. сразу отметил про себя, что в последнее время видел ее исключительно в трауре.
— В таком случае не стану прерывать, — сказала она, не сводя любопытных глаз с его тела. — Я всего лишь хотела спросить у вас, что мне делать дальше.
«Черт возьми, что ей делать дальше! — подумал про себя Дэрвуд, чувствуя болезненное напряжение в паху. — Сбросить платье, чтобы я мог здесь же вновь вкусить твоей плоти».
— Что вы имеете в виду? — спросил он, отгоняя от себя несвоевременные мысли. Наверное, он никогда не насытится ею и не пресытится тоже. И он, как дервиш, принялся истязать себя с удвоенным рвением.
— Я имею в виду инвентарную книгу коллекции Ховарда, — ответила Либерти. — Если я вас правильно поняла, вы бы хотели, чтобы я как можно скорее отыскала для вас Арагонский крест.
К своему величайшему изумлению, Дэрвуд обнаружил, что со вчерашнего дня ни разу не вспомнил о вожделенном сокровище, поскольку все его мысли были заняты совершенно другим. Для него существовали лишь прелести Либерти, ее нежное тело, а не загадка местонахождения Арагонского креста.
