Морин Маккейд - Гордость и грех
– Прекрасно. – Слейтер отдал девушке бухгалтерские книги и, не глядя на нее, направился к своему столу.
Гордо распрямив плечи, Ребекка развернулась и зашагала прочь в водовороте гнева и обиды.
Глава 13
Первый вечер в качестве официантки, принимающей заказы и разносящей напитки шумным посетителям, пересыпающим свою речь ругательствами, оказался довольно тяжелым. Но все же танцевать с этими самыми посетителями было значительно труднее. В самом начале несколько запьяневших клиентов попытались затащить Ребекку на танцплощадку, но Слейтер тут же остановил их, объяснив, что танцы больше не входят в обязанности Глори. После этого случая стало полегче, но Ребекке по-прежнему приходилось пользоваться вновь обретенным умением увертываться от непристойных прикосновений.
Часы пробили полночь, и, как и всегда в середине недели, посетители начали понемногу расходиться. В зале осталось меньше дюжины мужчин, и Ребекка наконец смогла облокотиться о стойку и немного передохнуть.
Данте налил ей стаканчик своего особого напитка.
– За счет заведения, дорогая.
Улыбнувшись, Ребекка подняла стакан в приветственном жесте.
– Спасибо.
Во рту у нее пересохло, поэтому она залпом осушила стакан, который Данте наполнил снова.
– Я смотрю, вы неплохо справлялись и очень мне помогли.
Ребекка тихо засмеялась.
– Рада, что со стороны это выглядит именно так, потому что я весь вечер ощущала себя курицей, бегающей вокруг без головы.
Данте поморщился.
– Ужасно непривлекательное сравнение. Его никак нельзя применить к вам.
– Спасибо.
Данте рассмеялся.
Рассматривая сидящих за столами посетителей, Ребекка в такт музыке постукивала пальцами по стойке. Произведения, выбранные Саймоном, были чудесны, а сам пианист тонко чувствовал настроение слушателей и посему всегда знал, что они хотят. Сегодня в репертуаре Саймона преобладали веселые песни вместо грустных баллад, исполняемых вчера. Несмотря на то, что Эндрю умер всего четыре дня назад, жизнь в приграничном городке шла своим размеренным чередом. Ребекке иногда казалось, что здесь время течет значительно медленнее, чем в крупных городах. Возможно, это было связано с царившей в Оуктри скукой. Только салуны и помогали избавляться от нее.
К бару неспешно подошла Молли.
– Не знала, что ты спишь со Слейтером.
– Какая чушь, – не моргнув глазом, произнес Данте.
Молли с раздражением посмотрела на карлика.
– Я разговариваю с мисс Великой и Всемогущей.
Ребекка вовсе не собиралась ссориться с пребывающей не в лучшем настроении женщиной.
– Я не сплю со Слейтером. Но если бы и спала, тебя это не касается.
– Тогда почему ты выполняешь более простую работу – работаешь с бухгалтерскими книгами и разносишь напитки, вместо того чтобы танцевать, как все остальные?
– Наверное, потому, что она знает, как вести бухгалтерию, – ответил Данте.
Молли тряхнула головой.
– Я тоже могла бы научиться.
– Нет. Твои развратные мысли не дали бы тебе сосредоточиться.
Ребекка закашлялась, чтобы не рассмеяться, и обратилась к Молли:
– Я работала с бухгалтерскими книгами и раньше, и у меня есть опыт. Кроме того, в наследство от отца мне достались способности к математике. – Она пожала плечами. – Насколько я знаю, Слейтер все еще свободен.
Молли внимательно смотрела на Ребекку, словно никак не могла решить, верить ей или нет.
– Ты и он не…
Ребекка попыталась засмеяться.
– Он никогда меня не интересовал.
Прежде чем Молли успела что-либо ответить, один из посетителей схватил ее за талию и закружил в жиге.
– Она в течение нескольких месяцев пыталась затащить Слейтера в постель, но он ни разу даже не посмотрел в ее сторону. – Данте принялся оттирать стойку. – Вообще-то вы первая, кому удалось привлечь его внимание.
– Очевидно, вы ничего не слышали о Делайле, – сухо произнесла Ребекка.
– Она работает в другом заведении.
– А какое это имеет значение?
Данте перестал вытирать стойку.
– Волк никогда не станет гадить в собственном логове.
Не понимая, какое это имеет отношение к их беседе, Ребекка покачала головой.
– В своем жилище волк любит порядок, – добавил Данте. Ребекка прищурилась.
– Иными словами, он не любит мутить воду в собственном колодце?
– Какой-то коктейль из метафор. Но подметили вы верно. – Данте склонился над стойкой. – А еще говорят, что Слейтер не спит с одной и той же женщиной дважды. Еще одна метафора.
Удивившись тому, что эти слова совсем ее не задели, Ребекка решила немного посплетничать.
– Почему?
Данте пожал плечами.
– Ну, чтобы получить ответ, нужно спросить Слейтера.
С этими словами Данте занялся своими делами. А Ребекка направилась к оставшимся посетителям, чтобы спросить, не нужно ли им еще чего-нибудь. Новых заказов не последовало.
Остановившись возле стойки, Ребекка заметила Джорджию, склонившуюся к Саймону. Негр играл адажио, которое свидетельствовало о том, что салун скоро закроется. Закончив играть, он посмотрел на Джорджию, и лицо девушки осветила самая искренняя за весь вечер улыбка. Однако Саймон выглядел обеспокоенным.
Он встал из-за пианино, сказал что-то Джорджии, и та нахмурилась. Поджав губы, Саймон покачал головой, а потом присоединился к Фрэнку, выпроваживающему на улицу засидевшихся посетителей.
Подойдя к Джорджии, Ребекка обняла ее за плечи.
– Что случилось?
– Упрямый осел. – Гневный взгляд Джорджии, казалось, способен был просверлить спину Саймона насквозь.
– Что ты хочешь этим сказать? – Саймон всегда казался Ребекке гораздо более спокойным и миролюбивым, чем Данте.
– Он думает, что не слишком хорош для меня, потому что я не рабыня.
– Но ведь он тоже не раб.
– Теперь нет. Но родился и вырос рабом.
– Я думала, что ты тоже, – запинаясь на каждом слове, произнесла Ребекка, вдруг осознавшая, как мало она знает о рабстве. – Раз тебя зовут Джорджия, я решила, что ты родом из этого штата.
– Мои родные из Джорджии, но им выдали вольные, когда умер их старый хозяин. Я родилась в Чикаго. – Южный акцент Джорджии пропал. – Мы не были рабами, но сильно голодали. Ютились в холодной комнате, не больше той, в которой я живу сейчас. Я сбежала после войны.
– Ничего не понимаю. Саймон свободен. Ты свободна. Так какая теперь разница, в каком положении вы находились раньше?
Джорджия скрестила руки на груди.
– Я сказала ему то же самое, но он и слушать не хочет. Одно слово – осел! – Девушка отчаянно заморгала. – Я иду спать.
Джорджия начала подниматься по лестнице. Казалось, каждый шаг давался ей с трудом. Бросив взгляд на Саймона, Ребекка заметила, что он наблюдает за Джорджией. В его карих глазах читались сожаление и тоска. Ну почему он упрямится?
