Кэтрин Куксон - Околдованные любовью
В комнате раздались приглушенные голоса, и к ним вышла невысокого роста женщина — экономка. Лиф ее серого шерстяного платья плотно облегал сухощавую фигуру. Лакей отступил в коридор.
Темные круглые глазки быстро оглядели Тилли. И, всматриваясь в эту женщину с тонкими губами и острым носом, девушка почувствовала, как тревога снова возвращается к ней. По тому, как встретили ее в кухне, Тилли поняла, что ее история здесь хорошо известна, и ей показалось, что она снова оказалась в своей деревне.
К экономке присоединился дворецкий мистер Прайс. Ему было уже под семьдесят. Он немного сутулился, его продолговатое лицо выглядело усталым. Взгляд его, обращенный на Тилли, остался бесстрастным, не выражая ни симпатии, ни враждебности.
— С этим делом надо закончить. Пойдем со мной, девочка, — сказала экономка.
— Она хочет видеть ее сегодня?
— Их милость изволили распорядиться, чтобы я привела ее, как только она появится.
— Не думаю, что хозяйка порадуется, если ее потревожат в такой час.
— Что может сказать хозяйка, когда эта мадам распоряжается. Эй, пойдем.
Снова к Тилли обращались, как к собаке.
Девушка двинулась вслед за экономкой. Несмотря на мучившие ее страхи, она отметила, что миссис Лукас идет как-то особенно. Казалось, к ногам ее прикреплены колесики и она катится на них, не двигая ни руками, ни головой. Тилли она напомнила игрушку, которая была у нее в детстве, называлась она Джек-Ненастье и Джек-Солнышко. В зависимости от погоды из дверей раскрашенного ящичка-домика выезжала либо одна, либо другая фигурка.
Тилли последовала за экономкой вверх по узкой лестнице до небольшой площадки. Еще четыре ступеньки — перед ними дверь, обитая зеленым сукном. За ней оказалась огромная комната, которую они быстро пересекли. Но Тилли успела заметить, что эта комната частично ограждена перилами, а широкая лестница в центре ведет на нижний этаж. Экономка свернула в сторону и резво заскользила по широкому коридору. Вдоль него на столиках у стен стояли на равном расстоянии друг от друга лампы с абажурами из цветного стекла. Вокруг преобладали приглушенные красные тона: красными были ковер и обои на стенах, переливались оттенками красного некоторые из висевших в простенках картины. Эта необыкновенная игра красного цвета заворожила Тилли, освободила ее от тревог и забот. Но экономка, резко остановившись, вернула ее к не сулившей особых радостей действительности.
— Не говори, пока к тебе не обратятся, — свистящим шепотом принялась наставлять миссис Лукас. — И не поднимай головы, пока тебе не разрешат. Поняла? — последнее слово она произнесла одними губами. Тилли кивнула. — Когда я говорю с тобой, тебе следует отвечать: «Да, миссис Лукас».
— Да, миссис Лукас, — покорно повторила девушка, глядя на экономку из-под опущенных ресниц.
Разглядывая стоявшую перед ней Тилли, экономка размышляла. Почему вдруг хозяйке вздумалось говорить с этой девчонкой? Ей не полагалось заниматься наймом прислуги, это дело экономки. А она поступала, как владелица какого-нибудь небольшого дома. Тут что-то было не так. Это какой-то новый ход мадам Прайс, наверное, она повлияла на хозяйку.
Экономка постучала, дверь открыла Мейбл Прайс. Оглядев обоих, она обернулась и сказала:
— Девочка здесь, мадам.
— Я хочу ее видеть, — донеслось из комнаты.
Миссис Лукас собиралась войти вместе с Тилли, но мисс Прайс остановила ее:
— Спасибо, миссис Лукас, вы больше не нужны.
Женщины обменялись взглядами, понятными только им обеим. Затем мисс Прайс коснулась кончиком пальца плеча Тилли, давая знак войти, и тут же закрыла дверь перед самым носом миссис Лукас. Не убирая руки с плеча Тилли, мисс Прайс подвела ее к кушетке, на которой лежала дама. Девушка могла видеть только нижнюю часть тела женщины, укрытую шелковым покрывалом, потому что не поднимала головы и смотрела в пол, как ее научила миссис Лукас.
— Подними голову, девочка.
Тилли подняла голову и подумала, что дама на кушетке красивая, несмотря на болезненный вид.
— Муж рекомендовал тебя в няни к моим детям, но предупредил, что у тебя нет опыта в таких делах. Верно?
— Верно, мадам.
— Ты любишь детей?
— Да, мадам, — слегка поколебавшись, подтвердила Тилли.
— Сколько тебе лет?
— Уже шестнадцать, мадам.
— Ты с раннего детства живешь в имении.
— Да, мадам.
— Твои дедушка с бабушкой умерли?
— Да, мадам.
— А твой дом, а точнее дом, принадлежавший моему мужу, сгорел?
— Да, мадам, — снова замявшись, ответила Тилли.
— Так вот, Троттер, надеюсь, ты сознаешь, как тебе повезло, что ты получила такое место, не имея опыта.
— Да, мадам.
— Ты увидишь, что мои дети очень живые и шаловливые. Я… надеюсь, что ты сможешь до некоторой степени держать их в руках.
— Да, мадам.
— Твое пребывание у меня на службе будет зависеть от того, как они к тебе отнесутся, понимаешь?
— Да, мадам.
— Теперь можешь идти, мисс Прайс расскажет тебе о твоих обязанностях.
— Да, мадам.
Тилли собралась уйти, но на нее снова шикнули. Однако у мисс Прайс это получилось чуть слышно и не так грубо, как у экономки. Девушке дали понять, что следует поблагодарить хозяйку.
— Спасибо, мадам, — глядя на серый с высоким ворсом ковер, выдохнула Тилли.
Мисс Прайс повела ее другим путем. Они прошли через гостиную и оказались, как поняла Тилли, в туалетной комнате. На подставках стояли два таза, рядом с каждым — по большому медному баку с водой. В углу она заметила деревянное сиденье с отверстием, закрытым фарфоровой крышкой. Под сиденьем стояла фарфоровая посудина, расписанная красивыми узорами. Мейбл Прайс с любопытством смотрела на новую няню. Ей было известно об этой девчонке все: о ее делах с женой священника, об убийстве одного из жителей деревни, о суде в Ньюкасле, а еще о том, что ее дом сожгли, потому что считали ее колдуньей. Мейбл Прайс терялась в догадках, почему хозяин нанял эту девушку. Одно она знала твердо: если бы до хозяйки дошли слухи о подозрении в колдовстве, Тилли Троттер и близко бы не подпустили к дому. Поэтому хозяин предупредил ее, Прайс. Да еще как предупредил! Он достаточно прозрачно угрожал ей. «Прайс, — сказал он, — одно лишнее слово об этой девушке, и вы немедленно окажетесь за воротами. И никакие просьбы хозяйки не заставят меня изменить решение. Ясно?»
Да, ей все было ясно. Она очень хорошо знала, что временами он вел себя далеко не как джентльмен. Все встало бы на свои места, если бы хозяина не держала цепко в своих коготках эта Майтон. Сейчас перед ней стояла девочка, почти ребенок, которая не выглядела на шестнадцать лет. Хозяин разъярился из-за сгоревшего домика. Если бы нашли виновников, каторги бы им не миновать. Возможно, он просто пожалел эту девочку. А колдунья из нее, как из Девы Марии. Мейбл удивилась, что сравнила эту девушку с Девой Марией. Может быть, сравнение пришло ей на ум из-за отношений этой девушки с женой священника.
