Сильвия Эндрю - Франческа
Но вместе с тем он не забывал о таинственных узах, возникших между ними с первой встречи. Казалось, они появились вопреки их воле и не поддавались никакому влиянию разума. Маркус улавливал тревогу или волнение Франчески, как бы невозмутимо она ни держалась, и это вызывало у него необъяснимое желание помочь ей. Но теперь его способность читать ее мысли, разгадывать истинные чувства исчезла бесследно. Мисс Бодон вела себя с ним учтиво и сдержанно, как со всеми прочими, являясь воплощением благопристойности, такта и шарма.
Маркус и не подозревал, как он ценил теплоту и непринужденность прежних их отношений. С другими она могла быть какой угодно — ведь никто не знал, какова она на самом деле. Но ему недоставало смешливой, порывистой, простодушной девушки, в которую он влюбился на холме близ Шелвуда!
Кроме того, его мучили мысли о богатстве Франчески, досаждали воспоминания о дурацком положении, в которое он попал в тот день в Шелвуде, предложив ей брак. Будучи владелицей огромного состояния, Франческа вполне могла обойтись без помощи лорда Карна. Нет, она не нуждалась в его поддержке.
Но, наблюдая, как Франческа танцует, прогуливается, катается в экипаже с самыми достойными холостяками столицы, Маркус постепенно менял первоначальное мнение. Франческа нуждалась в нем, даже если сама того не сознавала! Наследство стало для нее реальным источником опасности, причиной домогательств всех столичных авантюристов. Несмотря на всю любовь к дочери, лорд Бодон слишком долго пробыл вне Лондона, чтобы знать обо всех ловушках, и кроме того, его здоровье оставляло желать лучшего.
Толпа охотников за состоянием вскоре рассеялась, но кое-кто из наиболее знатных особ, друзей принца-регента, искусители вроде сэра Энтони Перротта, скрывающие под изящными манерами холодный расчет и честолюбие, продолжали увиваться вокруг Франчески. А она, похоже, наслаждалась их обществом!
Вскоре Маркусу стало ясно: необходимо что-то предпринять. И кто мог сделать это лучше его? Он имел доступ во все круги общества, начиная с круга принца-регента. Он знал Франческу, знал ее прежний мир и среду, в которой она вращалась сейчас. Самое меньшее, что он мог сделать, — не ожидая благодарности, уберечь ее от глупых ошибок, пока она не найдет себе достойную пару. Осознав, в чем состоит его долг, Маркус приступил к действиям.
Прошло немало времени, прежде чем Франческа поняла, что избегать Маркуса невозможно, тем более что он отнюдь не сторонился ее — напротив, относился к ней как к члену семейства Кэнфилд, распространяя и на нее свои покровительство и защиту. Он ничем не выделял ее, не предпринимал никаких попыток остаться с ней наедине, но Франческа постоянно чувствовала его присутствие и часто замечала, как Маркус пристально наблюдает за ней.
Кэнфилды радовались, когда Маркус сопровождал их на балы и концерты. Они с удовольствием принимали его приглашения на прогулки, пикники, увеселительные поездки, и Франческа волей-неволей вынуждена была соглашаться на подобные развлечения чаще, чем ей хотелось бы.
— Ну почему ты упрямишься, Франческа? — однажды упрекнула ее Лидия. — Хэмптон-Корт восхитителен. К чему торчать в городе?
— Лидия, не настаивай. Может быть, у мисс Бодон разболелась голова, и она желает побыть одна. Твоя болтовня бывает слишком утомительной. — Голос миссис Кэнфилд звучал спокойно, но она встревоженно посматривала на Франческу.
— О, нет, мэм, мне нравится беседовать с Лидией.
— Тогда едем! — Лидия умоляюще взяла Франческу за руку. — Экипаж лорда Карна чрезвычайно удобен, а я позабочусь о том, чтобы под рукой у тебя были все подушки и зонтики, какие только понадобятся. И не скажу ни слова больше, чем ты пожелаешь услышать, клянусь! Прошу тебя, Франческа! Без тебя прогулка будет уже не та.
— Но лорд Карн — ваш давний друг. Не думаю, что ему приятно постоянное присутствие постороннего лица.
— Вздор! Ты нравишься ему.
— Лидия! — предостерегающе повысила голос миссис Кэнфилд, и Лидия умолкла.
Но позднее, когда они остались одни, миссис Кэнфилд негромко произнесла:
— Франческа, простите меня за то, что я сейчас скажу. Мне хочется избавить вас от лишних затруднений и смущения. Вы об этом не упоминали, но у меня… сложилось впечатление, что вы с лордом Карном давно знакомы. Я права? — (Франческа заколебалась. Она была обязана сказать своей покровительнице правду, но не хотела вспоминать обстоятельства ее знакомства с Маркусом.) — Поверьте, я не хочу совать нос в чужие дела, но, если его общество вас тяготит, вам стоит в этом признаться. Надеюсь, я сумею совершить невозможное и заставить Лидию замолчать.
Франческа улыбнулась.
— Вы очень добры, мэм, но мне и вправду нравится беседовать с Лидией. Она… так бесхитростна и жизнерадостна! Разве можно не наслаждаться ее обществом? Но в остальном вы правы: я и прежде встречалась с лордом Карном. В Бэкингемшире. Наше знакомство было кратким и… — она помедлила, — состоялось много лет назад, прежде чем он унаследовал титул, поэтому его фамилия мне ни о чем не говорила. Надеюсь, вы не думаете, что я умышленно обманывала вас?
— Конечно, нет! Скажите, вам неприятно встречаться с ним? Иногда мне кажется…
Франческа собралась с духом и высказала ту часть правды, в которой могла сознаться:
— Это очень любезно с вашей стороны — проявлять такую заботу обо мне. Но когда мы впервые встретились с лордом Карном, я была еще ребенком, поэтому наше знакомство… не имело значения. — Ее небрежный тон вполне успокоил миссис Кэнфилд. По поведению Франчески никто бы не догадался, как раздражает ее постоянное присутствие рядом лорда Карна.
Его близость волновала ее, возбуждая чувства, о которых Франческа предпочла бы забыть. Как она могла побороть эту глупую слабость, когда Маркус всегда находился рядом, не спуская с нее синих глаз, а его голос был постоянным напоминанием о часах, проведенных на холме? Но опять-таки Франческа была благодарна суровой школе ее прежней жизни: она помогала ей невозмутимо беседовать, гулять и улыбаться с видом сдержанного удовольствия, маскирующего смятение чувств.
Присутствие Маркуса было не единственной причиной беспокойства: Франческа все сильнее волновалась за отца. Она искренне порадовалась его решению опекать ее во время сезона, а с тех пор, как распространились вести о ее богатстве, отец стал для Франчески надежным защитником от назойливых охотников за состоянием. Однако он был слаб здоровьем, и бесконечные выезды утомляли его.
Но стоило Франческе заговорить о своих опасениях, как лорд Бодон со смехом отметал их:
