Сьюзен Робинсон - Леди Неукротимость
Джулиана попросила Вэла Бофорта сопровождать Кейт в столовую. К ее унынию, они сидели рядом с тремя достопочтенными мисс Динкль. Юные леди были дочерьми какого-то виконта или барона, Кейт не могла вспомнить какого. Мерри и Черри Динкль были близнецами. Они соревновались друг с другом в отсутствии вкуса и имели привычку вращать в унисон небольшие букетики, которые были у них с собой.
Достопочтенная мисс Джорджиана Динкль была ненамного лучше. Она ходила на цыпочках и говорила, нарочито растягивая гласные, так что Кейт так и подмывало спросить у нее, не из Техаса ли она родом.
Где-то к середине обеда Кейт удалось запомнить имена еще нескольких человек. Среди них были те, кого она про себя назвала «контингентом признанных красавиц»: графиня Ландсборн, мадмуазель Сен-Жермен и леди Фиона Черчилль-Смайт. Кейт не понравилась ни одна из троих. Она решила, что ее антипатия по отношению к ним имеет несколько причин. Ни у одной из них не было корсета, который скрипел, они все могли передвигаться в своих кринолинах, не застревая при этом в дверях, и каждая из них хотела монополизировать Алексиса де Гранвиля.
Алексис, как заметила Кейт, мастерски отбивался от различных женщин, которые пытались захватить его. Он перепархивал от одной женщины к другой, ловко избежал встречи с достопочтенными Динкль и мамой Динкль и проводил большую часть времени с женщиной по имени Каролина Бичуит. Казалось, что миссис Бичуит нравится всем, но Кейт не представилось случая поговорить с ней.
Случилось так, что ей вообще не пришлось много разговаривать за обедом, поскольку все хотели послушать, что расскажет граф Кардиган о крымской войне. Кейт слушала рассказ графа о гибели Легкой кавалерийской бригады, одновременно поглядывая на Вэла. К ее удивлению, молодой человек в течение всего рассказа глядел в свою тарелку. Когда разговор был окончен, она ослабила свою бдительность, но в этот момент Вэл поднял глаза и посмотрел на графа Если где-то на земле и был вход в ад, то он находился в этих глазах. В них было море огня, воющие демоны-мучители и страстная жажда крови. Кейт положила руку на руку Вэла. Он моргнул и опустил взгляд.
— Не беспокойтесь, — сказал он. — Алексис приставил ко мне стражу. Полковника Мода и сэра Хэмфри. Как только я приближаюсь к Кардигану, один из них тут же отводит меня подальше.
— Хорошо, — сказала Кейт.
— Ас тех пор как начали прибывать гости, он постоянно окружен женщинами. Я не понимаю этого. Они любят его. И всегда любили. Знаете ли вы, что его даже привлекали к суду за преступный разговор?
— А что это?
Вэл невесело рассмеялся:
— Так юристы называют совращение чужой жены, мисс Грей.
Кейт окинула взглядом улыбающиеся лица женщин, окружавших графа, и подняла бровь.
— Да, — сказал Вэл. — Он обладает почти такой же притягательностью, как и де Гранвиль, не так ли?
Она переключила свое внимание на другой конец стола, где царствовал Алексис. Это отвратительно, подумала она. Леди Черчилль-Смайт постоянно наклонялась к нему и вслушивалась в его слова так, будто он был архиепископом Кентерберийским. Мадемуазель Сен-Жермен бросала на него жаркие взгляды, которые он возвращал ей с невозмутимым спокойствием, а графиня Ландсборн просто прикасалась к нему. Кейт была рада, когда наступило время дамам выйти из комнаты. Если бы ей пришлось еще какое-то время наблюдать за ним, как эти женщины скачут перед Алексисом, ей самой бы понадобился стакан портвейна.
Дамы собрались в Красной гостиной. Когда Кейт вошла в комнату, она подумала, что не отказалась бы сейчас от пары очков с затемненными стеклами. Эта гостиная получила свое название от красных лакированных панелей. Отделанная позолотой, красными драпировками из итальянского шелка, уставленная кушетками и стульями, обитыми красным дамастом, эта комната производила такое же сильное впечатление, как и золотая столовая. Кейт обошла комнату по кругу вместе со своей матерью. София шла быстрым, энергичным шагом, и на ее лице светилась улыбка удовлетворения оттого, что она находится среди, как она сама говорила, «сливок Общества». Кейт никак не могла приспособиться к красной комнате.
Оказавшись перед зеркалом, в котором отражался окружавший ее со всех сторон красный цвет, она вздрогнула и сказала матери:
— Как ты думаешь, кому-нибудь нравится красный цвет?
— Кейт, тише. Этой комнате почти триста лет. Та картина принадлежит кисти Рафаэля, а леди Джулиана говорила мне, что этот столик когда-то принадлежал Марии-Антуанетте.
— Он красный.
София отвернула крышку своего флакона с духами.
— О, Кейт, пожалуйста, потише. — И она оттеснила свою дочь в угол рядом с китайским шкафчиком. Кейт безропотно подчинилась. — Ты должна вести себя как можно лучше. Леди Джулиана просто разъярена.
— Но я не сделала ничего. В последнее время.
— Не из-за тебя. Из-за маркиза. Он привел Ее.
— Ее? — спросила Кейт.
— Ее, — повторила София с выражением на лице, похожим на выражение испуганной лани. Она кивнула в направлении троих Динкль.
— Динклей?
— Нет. Ее.
Следя за направлением взгляда Софии, Кейт увидела щедро одаренную природой фигуру Каролины Бичуит.
— Миссис Бичуит? — Руки и ноги Кейт онемели, и ей показалось, что она смотрит в комнату через окно с улицы.
— Да, эту Бичуит. — София придвинулась поближе к Кейт и повернулась спиной к женщине, о которой они говорили. — Она его, его… И он привел ее к себе в дом. Это оскорбление. Ты не должна разговаривать с ней. Избегай находиться в ее присутствии.
— Преступный разговор, — сказала Кейт.
Ее мать продолжала что-то говорить, но Кейт ее не слышала. Впервые за весь вечер она по-настоящему внимательно рассматривала Каролину Бичуит. У этой женщины были густые каштановые волосы, которые блестели, отражая падающий на них свет, а ее губы были естественно-розовыми. Ее лицо было немного широковато, но глаза были настолько большими и круглыми, что несколько неправильной формы лица никто не замечал. Цвет этих глаз походил на цвет ночного неба, их синева заставляла вспомнить о тропических птицах и лазури.
Миссис Бичуит и Алексис. Миссис Бичуит жила в Хэпплтоне. У миссис Бичуит был пожилой муж, который постоянно отсутствовал. А также у миссис Бичуит был Алексис.
Кейт почувствовала себя плохо. Корсет был слишком тесным. Съеденная ею за обедом пища застряла у нее где-то между горлом и талией и грозила вернуться назад.
У нее даже был вкус, у этой миссис Бичуит. На ней было платье из серого с перламутровым отливом атласа без этих глупых складочек, сборочек и оборок, которыми были украшены платья всех остальных присутствовавших в комнате женщин. И что хуже всего, она была достаточно умна, чтобы надеть платье с достаточно скромным декольте. Кейт бросила взгляд на свою собственную грудь. Ханна настояла на том, что в вечернем туалете грудь и плечи должны быть открыты.
