Ширл Хенке - Глубокая, как река
В течение последовавших дней обстоятельства складывались так, что Оливия и Сэмюэль почти не сталкивались. Днем полковник иногда работал шестом вместе с матросами, но гораздо чаще рыскал вдоль берега за холмами, где дичи было видимо-невидимо. А девушка старалась быть полезной на борту, помогала готовить еду и мыла посуду, когда разбивали на ночь лагерь. Руки ее стали красными, покрылись ссадинами и мозолями, от грязи отчаянно чесалось все тело. Пределом ее мечты были горячая ванна и кусок душистого туалетного мыла. Они снились Оливии по ночам, как в былые времена арабский скакун или бриллиантовое ожерелье.
Каждую ночь на берегу раскидывали небольшие палатки, матросы спали на земле. К счастью, Оливии и Сэмюэлю были отведены спальные места на борту лодки, и каждую ночь девушка с большим трудом втискивалась в узкую щель между ящиками, где ей приходилось спать. Смертельно уставшая за день, она забывалась тяжелым сном под неумолчный храп Мануэля Лисы и Сета Уолтона, выступавших звучным дуэтом до утра. Одно радовало — не приходилось делить ночью палатку с Сэмюэлем Шелби.
При всем том Оливия в душе признавала, что это плавание полно незабываемых впечатлений. Судно продвигалось к цели в основном одним способом — матросы погружали в воду дубовые шесты длиной в пятнадцать футов, с силой отталкивались от илистого дна и шли назад по узким помостам, проложенным от кормы до носа вдоль обоих бортов, чтобы повторить операцию. В погожие дни, когда начинало припекать горячее весеннее солнце, многие сбрасывали мокрые от пота рубахи и продолжали работать голыми по пояс. Оливия на первых порах жутко смущалась при виде полуголых мужчин, но со временем привыкла и перестала обращать на них внимание. До того дня, когда Сэмюэль тоже решил взяться за шест.
Девушка сжималась в комок в углу возле двери каюты и не могла отвести восхищенных глаз от игры мускулов на широкой спине Шелби, ловко и легко работавшего неудобным шестом. По темной от загара коже стекали ручейки пота, сверкая на солнце. Завороженно глядя на него, девушка попыталась представить, какова его шелковистая кожа на ощупь — на вкус… И непроизвольно поднесла пальцы к губам, как бы ища ответа на этот вопрос. И тут же, устыдившись своего недостойного поведения, отвернулась и перевела взгляд на медленно проплывавшие мимо прибрежные утесы.
По обоим берегам Миссури на многие мили протянулись высокие известковые скалы. Под воздействием ветра, воды и палящего солнца на них образовались причудливые выступы и впадины, фантастические фигуры и глубокие пещеры. Там и сям темные провалы и серебристо-белые бугры прикрывала пушистая зелень низкорослых сосен, цеплявшихся могучими корнями, казалось, за пустоту, но продолжавших расти наперекор стихии. Река уходила в бесконечную даль, раскинувшись на милю в ширину, в основном неглубокая, если не считать узких проток вокруг многочисленных островов. Некоторые острова заросли травой и деревьями, но в большинстве представляли собой просто наносные песчаные перекаты. Если поднимался сильный ветер, в воздух поднимались тучи мелкого песка, резавшего глаза, за что индейцы прозвали Миссури Дымной рекой.
В пору весеннего половодья ручьи и мелкие реки, сбегавшие с гор, выбрасывали в воды Миссури всевозможный мусор, и однажды Оливия увидела, как судно стремительно сближается с какой-то чудовищной массой, похожей на скопление крупных валунов. Девушка подняла тревогу, опасаясь, что камни пробьют борт, чем вызвала всеобщее веселье. Оказалось, что плавучая глыба — всего лишь легкая пемза, способная ненадолго оставаться на поверхности, но не представляющая никакой опасности для лодки.
Вспучившаяся Миссури временами вырывала и уносила целые деревья, которые в отличие от пемзы могли причинить ущерб судну. Зачастую бурное течение смывало огромные пласты земли вместе с травой, кустами и небольшими деревьями; все это застревало в узких протоках между островами, и когда Оливия увидела первую такую преграду, то решила, что это большой остров, который надо обойти. Но Лиса скомандовал пристать к берегу.
— А почему бы нам просто не обойти остров на шестах? — наивно спросила девушка у Сэмюэля, изучавшего новую преграду с неподдельной тревогой. Он так глубоко задумался, что Оливия засомневалась, станет ли ей отвечать, но Сэмюэль наконец сказал:
— Это не остров. Видите, как там все дрожит от течения. Это завал. Вокруг завалов всегда очень сильное течение. Работать шестами слишком опасно.
— А как же мы сможем пройти? — допытывалась Оливия, втайне надеясь, что придется развернуться и плыть назад в Сент-Луис.
— Думаю, Лиса велит тянуть лодку канатами, но на это потребуется масса времени. Оставайтесь здесь и никуда не ходите, пока не позову, — велел полковник и пошел к противоположному борту совещаться с матросами.
Далее последовал настоящий кошмар. Матросы обвязали канаты вокруг пояса и полезли в ледяную воду, местами доходившую им до плеч. Канаты цеплялись за коряги, путались, и людям приходилось влезать на деревья, крепить тали, чтобы подтянуть лодку, медленно и тяжко преодолевавшую каждый фут пути. Оливия испуганно следила за темной головой Сэмюэля, который плыл против течения с веревкой в руке. Ощутив под ногами твердую почву, Шелби встал по пояс в воде и принялся подыскивать место, чтобы закрепить канат.
Круглыми от ужаса глазами Оливия изучала завал, ощетинившийся спутанными корнями.
— Боже мой! — вскричала девушка, но никто ее не услышал за ревом воды и руганью матросов.
Оливия боялась, что Сэмюэль поплывет дальше, но он вместо этого прикрепил к концу каната «кошку», размахнулся, ловко зацепил за корни и потянул на себя, закрепляя намертво. Несколько человек дружно взялись за канат и потянули со стороны барки.
На берегу по левому борту в небо уходило высокое развесистое дерево, откинув в сторону над рекой могучую ветку. На него вскарабкался легко, как белка, молодой франко-канадец, пролез по ветке и закрепил там канат, но внезапно раздался жуткий треск, ветка переломилась, и юноша полетел в бурлящий поток и был тут же подхвачен стремительным течением.
Сэмюэль был свидетелем этого происшествия и не задумываясь бросился на помощь. Рассекая воду уверенными взмахами сильных рук, он быстро догнал Кусто, схватил за мокрую рубаху и вытащил на берег. Лиса позвал Рауля Сантандара, испанца из Нового Орлеана, исполнявшего обязанности лекаря, и велел осмотреть француза, у которого нашли перелом руки. Требовалось наложить шину, но это пришлось отложить до того момента, когда судно минует завал.
Несколько раз канаты лопались, и судно содрогалось от ударов о края завала. К счастью, повреждений не получило, только двум матросам, работавшим с шестами у борта, пришлось искупаться. Первый тут же вынырнул и быстро добрался до берега, а второй оказался плохим пловцом, беспомощно барахтался в воде и пытался взобраться на борт с кормы. Ему помогли подняться двое товарищей, за действиями которых наблюдала Оливия.
