Сильвия Торп - Своенравная красавица
— Сейчас это еще мало похоже на дом, — согласился он, — но о чем речь, я должен быть благодарен судьбе, что у меня есть крыша над головой, настоящий дом, хоть и запущенный, но мой собственный. Если бы Джонас тогда осмотрелся и разрушил его тоже, мне действительно пришлось бы несладко.
— Это хороший дом, — твердо сказала Черити. — Конечно, не дворец, как Конингтон, но если его привести в порядок, в нем будет приятно и удобно жить. Вот увидишь!
— В данный момент я могу только сделать его обитаемым, не более того. Я не могу особенно тратиться. А то, что у меня есть, должно быть вложено в самое важное — в единственное мое достояние. — Он показал на стол с бумагами, прибавив с печальной усмешкой: — Каждый вечер я сижу здесь, верчу так и эдак, изыскиваю способ заставить одну золотую монету работать за две. Как бы я хотел, чтобы бедняга Ник Халлетт или старик Партридж помогли мне советом. За четыре года солдатчины я стал непригоден для мирных занятий.
— Ты что-нибудь придумаешь, — улыбнулась Черити, — да и драгоценности облегчат твою задачу, правда?
Она подошла к столу и вставила ключ в замок шкатулки. Поначалу ключ не хотел поворачивался в проржавевшем замке, но Черити сумела с ним справиться и подняла крышку. Золото и драгоценные камни, чуть запыленные, мерцали в неверном свете свечей, Черити и Даррелл стояли бок о бок, глядя на них.
— Завещание твоей матери, Даррелл, — тихо произнесла Черити после продолжительного молчания. — Это было всего за неделю до ее смерти. Она позвала нас с Элисон к себе и сказала, что нужно спрятать драгоценности. Никто из нас не предполагал тогда, каким мудрым и своевременным окажется ее решение.
Даррелл не отвечал, казалось, он и не слышит ее вовсе. Протянув руку, он вынул из шкатулки великолепную нитку жемчуга, свой свадебный подарок Элисон. Она постоянно носила его, все время своего недолгого замужества. Бережно держа жемчуг в руках, Даррелл смотрел на него в глубокой печали. И совершенно неожиданно в душе Черити поднялась такая буря, что она сама себя испугалась. Она резко отвернулась, ужаснувшись при мысли, что, оказывается, ревнует — болезненно, яростно ревнует Даррелла к женщине, которая уже четыре года как умерла, к женщине, которая была ее подругой. Двигаясь словно во сне, Черити подошла к дивану и села, спрятав лицо в ладонях.
— Черити! — Голос Даррелла был полон острого беспокойства. — Что с тобой? Тебе плохо?
Он бросил жемчуг в шкатулку и подошел к ней. Черити подняла голову, заставив себя говорить спокойно.
— Ничего особенного, я просто устала, вот и все! Я четыре ночи на ногах, ухаживала за дядей.
Даррелл сел рядом и внимательно вгляделся в ее лицо. Черити почувствовала, что не в силах вынести его взгляд, и отвернулась.
— Они там тебя, в Маут-Хаус, перегружают работой, ясно же, — сказал он сердито. — Взвалили на твои плечи непосильную тяжесть. — Он слегка сжал ее руку. — Ты стала похожа на тень.
Черити покачала головой, выдавив из себя улыбку, и попыталась не замечать прикосновения его пальцев, которые жгли огнем ее кожу.
— Ты знаешь, что я всегда была худой. А что касается работы… видишь ли, няня должна была дежурить две ночи из четырех, но она такая старенькая стала и слабая, да к тому же плохо переносит эту жару. Оставь меня, Даррелл! Со мной все в порядке.
Даррелл неохотно разжал пальцы, Черити отдернула руку и поднялась. Конечно, она переутомилась, но дело было не только в этом: девушка боялась урагана противоречивых чувств, внезапно овладевших ею. Надо было спасаться бегством — и поскорее. Она могла выдать себя в любой момент, если будет медлить.
— Я должна идти, — заговорила она в страшном волнении. — Мне грозят большие неприятности, если тетя или Джонас обнаружат, что я была здесь. Спрячь драгоценности в безопасное место, Даррелл, пока ни одна живая душа, кроме нас с тобой, не догадывается, что они у тебя.
— Черити, подожди! — Даррелл тоже поднялся и протянул руку, пытаясь удержать ее. — Нам о многом надо переговорить, а раз Джонас в Маут-Хаус, неизвестно, когда еще представится такая возможность.
Черити сделала протестующий жест, догадываясь, о чем он намерен говорить, но Даррелл не обратил на это внимания.
— Когда мы выделись последний раз, — продолжал он, — я просил тебя стать моей женой. Но ты отказала мне, потому что я сказал, что не останусь в Конингтон-Сент-Джоне. Теперь ты знаешь, что я остаюсь. Дашь ли ты мне другой ответ сегодня?
Черити покачала головой, старательно избегая его взгляда:
— Что толку говорить об этом? Мы оба знаем, что этого никогда не допустят.
— Я спрашиваю не об этом. В данный момент меня заботит только одно: захочешь ли ты выйти за меня замуж.
Она промолчала, и он тихо добавил:
— Ты нужна мне, Черити, и моему сыну тоже. Тебе не кажется, что нам будет хорошо всем вместе?
Черити вцепилась в высокую резную спинку кресла, пытаясь унять внезапную дрожь. Сердце стучало как молот. «Ты нужна мне» — нет, не эти слова хотелось бы ей услышать, да и просто «хорошо вместе» ей было мало. Даррелл все еще видел в ней сестру, но для нее прежнее легкое товарищество осталось в прошлом. В эту ночь она поняла, что любит его, как женщина может любить мужчину, любит со всей силой своего глубокого и страстного характера. Однако Даррелла все еще преследуют воспоминания о любимой жене. Возможно ли одержать победу над прекрасным призраком, стоит ли надеяться завоевать сердце Даррелла, если умершая любовь смотрит на него глазами их маленького сына?
— Нам не дадут, — повторила Черити безжизненным голосом. — Ты не представляешь, Даррелл, какая сейчас обстановка в Маут-Хаус. Бедный мой дядя все время между жизнью и смертью, Джонас занял его место — и как мой опекун тоже. Нет нужды говорить тебе, что он никогда не согласится на наш брак. Если он хотя бы узнает, что ты этого желаешь, мы станем предметом вечных насмешек. Умоляю тебя, не давай ему лишнего повода издеваться над собой. Лучше нам больше не касаться этой темы.
Черити умолкла, но Даррелл никак не откликнулся, а у нее не хватило отваги повернуть голову и взглянуть ему в лицо. Ухватившись еще крепче за спинку кресла, не замечая даже, как больно впиваются в ладонь разные завитушки, она продолжала тем же безжизненным тоном:
— Я понимаю, тебе необходимо снова жениться, но ведь полно женщин, более подходящих для этого, чем я. Если ты сделаешь разумный выбор, маленький Даррелл научится любить свою мачеху, как любит меня.
— Сколько слов, а мой вопрос так и остался без ответа! — Даррелл приблизился к ней, нежно взял за плечи и повернул лицом к себе. — Малышка, чего ты боишься?
