Мэгги Осборн - Луна прерий
Напрасно он ждал, что Делла заговорит о том случае.
Как она может делать вид, что ничего не изменилось? – думал он с раздражением. Тот поцелуй накалил воздух между ними, и не важно, о чем они говорят или чем занимаются. Глядя на Деллу, он думал лишь о том, чтобы снова ее поцеловать. Она говорила, а ему вспоминался ее шепот, когда она пожелала ему спокойной ночи. Она ходила по лагерю, а Камерон будто снова чувствовал, как ее бедра прижимаются к его ногам. Сон всего в нескольких футах от нее превратился в настоящую пытку.
– Сегодня вы особенно молчаливы, – заметил Камерон, когда после ужина они помыли посуду в реке. Это было еще одной проблемой. С того момента как они поцеловались, напряжение между ними росло с каждым днем. Они уже не могли непринужденно болтать друг с другом.
– Есть кое-что, о чем я не перестаю думать с того вечера в лагере цыган, – сказала Делла. – Я хотела бы услышать ваше мнение на этот счет.
Наконец-то. Настало время выяснить отношения. Делла принялась теребить кончик косы, и Камерон понял, что ей не по себе. Так же, как и ему. Он опустил уздечку, которую старался починить. Невозможно работать и одновременно говорить о поцелуях.
– Я говорила вам, какую глупость мне предсказала мадам Блатски. Ну, о деньгах и детях. – Нахмурившись, она посмотрела ему в глаза. – С тех пор я поняла, что думаю о Кларенсе гораздо реже, чем раньше.
Странный способ она выбрала, чтобы заговорить на волнующую их тему. Впрочем, у Деллы свой взгляд на вещи.
– Продолжайте, – осторожно попросил он. Она заломила руки и закусила губу.
– До того как вы приехали ко мне на ферму, не проходило и дня, чтобы я не думала о Кларенсе и Клер. Я не давала своей боли затихнуть. Я ее заслужила.
Может быть, она вообще не собирается обсуждать то, что между ними произошло?
– Цыганка сказала, что у меня будет несколько детей. Значит, я выйду замуж? Бывает, я целую неделю не вспоминаю о своем погибшем муже. О том, что написала ему «ненавижу тебя», о том, как он погиб. Но так не должно быть.
Она не собирается говорить о поцелуе. Они так и будут держаться на расстоянии друг от друга, избегая встречаться взглядами, боясь случайного прикосновения.
– Я не верю в предсказания. Но, предположим, я снова выйду замуж. Когда-нибудь, в будущем. Было бы неправильно выходить замуж за другого, если бы я каждый Божий день думала о Кларенсе, правда ведь? Но я не думаю о нем – это хорошо или плохо?
– Именно об этом вы хотите узнать мое мнение?
Она кивнула. Черт!
– Насколько я помню, вы говорили, что не собираетесь снова выходить замуж.
– Да, говорила, и это правда. Я не была хорошей женой. Но если хотя бы на минуту представить, что цыганка права: кто-то хочет на мне жениться и я не против. Вы были другом Кларенса. Как по-вашему, чего хотел бы Кларенс, как я должна поступить?
Каждый раз, как Делла говорила, что Камерон и Кларенс были друзьями, Джеймсу становилось трудно дышать, a руки и ноги холодели.
– Не знаю, чего хотел бы Кларенс. Но десять лет траура – вполне достаточно.
– Меня еще кое-что беспокоит. По правде говоря, мой траур закончился давным-давно. Я не думаю о Кларенсе. Не знаю, почему думала о нем. Может, это было сожаление. Может, угрызения совести.
Камерон понимал ее.
– Десять лет самобичевания – тоже вполне достаточно. Если бы несколько месяцев назад ему сказали, что он предпочтет говорить о поцелуях, а не о Кларенсе Уорде, Камерон рассмеялся бы.
– Вы не можете изменить того, что написали ему много лет назад. Хватит корить себя, надо жить дальше.
– Как странно. – Она задумчиво смотрела на Камерона. – Цыганка говорила что-то о вине и прощении. Но она имела в виду родителей Кларенса.
– Вы уверены? – Он поднял уздечку и принялся ее теребить.
– Я больше не хочу это обсуждать.
– А о чем-нибудь еще вы не хотели бы поговорить? – Он посмотрел ей в глаза. Языки пламени были слишком яркими, чтобы сказать наверняка, залились ли ее щеки румянцем, но Камерону показалось, что Делла поняла его намек.
– Стоит ли обсуждать то, что не должно было случиться? Она права.
– Прошу простить меня.
– Тут нет ничьей вины. Дело в том, что было так просто, – Она густо покраснела. – Не стану отрицать.
Но он мужчина, который не может предложить женщине долгое будущее, и он тот, кто убил ее мужа и разрушил ее жизнь. Когда он держал ее в объятиях и целовал, Камерону казалось, что все преграды можно преодолеть. Это лишний раз говорит о том, что любовь делает из нормального человека дурака.
Любовь? Камерон резко выпрямился.
Конечно же, он любит ее. Любил все эти десять лет. Любил ее образ на фотографии, любил ту юную сердитую и отважную девушку, которая требовала в письме, чтобы ее муж вернулся домой. И он любил ту женщину, которой она стала. Все еще сердитая, отважная, но закаленная жизнью. Она отбросила все условности и стала самой собой.
Боже милостивый, как же он ее любил!
– Камерон? – Облизнув губы, Делла робко смотрела на него.
– Спущусь к реке, покурю.
Если он останется еще хотя бы на минуту, то наговорит глупостей.
На следующий день они ужинали с семьей, направлявшейся в Техас. Сын Элиотов был примерно того же возраста, что и Клер. Только чуточку выше и немного потяжелее. Словно зачарованная, Делла наблюдала за каждым его движением.
В глубине души она мечтала не только увидеться с Клер, но и поговорить с ней. Не называя себя, чтобы не травмировать девочку.
Но сейчас, глядя на сына Элиотов, Делла поняла, что не умеет обращаться с детьми. Она даже не знала, что ему сказать. Как же она сможет поговорить с Клер? Мать начинает узнавать своего ребенка в тот самый момент, когда впервые берет его на руки. И всю жизнь учится, узнает о нем новое. Они учатся вместе – мать и дитя.
Как же наверстать упущенное? Деллу охватила паника. Она понятия не имела о том, что нужно десятилетнему ребенку. Почему он плачет или смеется?
К концу вечера Элиоты засобирались в свой лагерь, попрощались и пожелали приятного путешествия. Элиоты называли Деллу «миссис Камерон». Ни Делла, ни Джеймс не сказали им правды. Зачем шокировать приличных людей?
Когда Камерон предложил Делле эту поездку, у нее не возникло и мысли о том, что это может выглядеть непристойным, и она не подумала о компаньонке. Ей было все равно, что подумают окружающие.
Но с тех пор все изменилось. И мнение окружающих для нее имело значение.
Делла стояла в тени и прислушивалась к удаляющимся голосам Элиотов.
– Замечательный вечер, – сказала она. Ужин в веселой компании отвлек Деллу от мыслей о Камероне.
Камерон ничего не ответил. Он вообще почти все время молчал. С той самой ночи в лагере цыган. Прошло уже несколько недель, но Делла помнила мельчайшие подробности так живо, словно Камерон держал ее в объятиях только вчера.
