Джейн Фэйзер - Любимая
— Не спеши, — мягко проговорил он, отлично понимая ее невольную робость. — Разреши, я освобожу тебя от свадебного наряда.
Упершись коленом в кровать, он ловко снял усыпанную жемчугом ленту, которая удерживала фату, и снял с ее головы белую дымку газа. Волосы Тео были уложены венцом вокруг головы, что придавало ее лицу необыкновенное изящество. Она уже не была растрепанной цыганкой или деревенской девушкой с косами вдоль спины.
Он провел руками по ее шее, груди, животу и проговорил:
— Твоему телу нечего вспомнить, цыганка? Вместо ответа она притворно толкнула его в грудь, и он засмеялся.
— Приподнимись, дорогая, — мягко скомандовал граф, снимая белье с ее бедер.
Тео закусила губу и сделала, как он велел. Но вдруг ее охватил страх перед неизведанным, и она мгновенно забыла, как мечтала об этой минуте. Ей захотелось одеться и убежать из этой комнаты. Человек, который с такой нежностью ласкал ее, все еще оставался незнакомцем, получившим теперь абсолютную власть над ее телом.
Сильвестр почувствовал перемену в Тео, когда ее бедра вдруг напряглись и она словно застыла под его руками. Он недоуменно нахмурился. Он не сделал пока ничего большего, чем в тот вечер у ручья, но тогда она сама была объята дикой страстью.
Сильвестр отнял руки, и Тео тотчас расслабилась.
— В чем дело, Тео? Чего ты боишься?
Тео закрыла глаза и натянула на себя юбку.
— Не капризничай, — с нарочитой строгостью проговорил граф. — Дай мне раздеть тебя.
Сильвестр высился над ней, и его нагота теперь пугала ее. Тео оцепенела. Как она могла ждать этого момента? Как она могла желать, чтобы ею обладали, вторгались в нее? И одновременно то, чего она боялась, более всего было желанным и лишало ее возможности трезво соображать. Однако сейчас Тео была холодна и спокойна, как никогда. Ей не хотелось близости. Ее тело принадлежало только ей.
Но пальцы графа настойчиво расстегивали лиф ее платья, и наконец оно упало к голым ногам Тео. Теперь оставалась только рубашка, но и эту преграду граф устранил столь же успешно.
— Теперь осталось самое трудное, дорогая. Я сделаю все возможное, чтобы тебе не было больно, но будет гораздо лучше, если ты постараешься расслабиться.
Тео хотелось крикнуть ему, чтобы он не смел до нее дотрагиваться, но слова не шли с языка. Она согласилась на брак по большей части из-за своих желаний, но она вышла замуж за Джилбрайта, а только это сейчас и имело значение.
Она лежала, плотно закрыв глаза, и боялась не боли, а обладания.
Поняв, что она не собирается пойти ему навстречу и помочь им обоим, Сильвестр нахмурился:
— Дорогая, я вынужден буду сделать тебе больно, если ты не расслабишься.
— Я не боюсь боли, — проговорила она, глядя ему в глаза и видя в них как желание, так и беспокойство.
— Тогда в чем же дело?
— Я боюсь тебя… боюсь потерять свое тело, — прошептала Тео.
Что ж, ответ честный и вполне в духе Тео. Сильвестр погладил ее по щеке и сказал:
— Ты потеряешь свое тело в моем, но и я растворюсь в твоем. Но это больше чем соитие. Это слияние двух душ, дорогая.
— Но я ведь не останавливаю тебя. Пожалуйста, возьми меня.
Сильвестр кивнул, и Тео чуть не задохнулась от острой боли, но сдержала себя и не закричала. Но прежде чем боль утихла, Сильвестр взорвался оргазмом. Тео ощутила странное облегчение, так как не почувствовала в этом ни насилия, ни тем более потери себя, чего она боялась больше всего.
Сильвестр медленно разъединился с ней и виновато взглянул на Тео:
— Извини, я думал, что ты хочешь, чтобы все быстрее закончилось.
— Но я чувствую какую-то незавершенность, — растерянно проговорила Тео. — Или это не так?
Сильвестр рухнул на постель и облегченно рассмеялся:
— Да, дорогая моя цыганка, все так! Но ты еще получишь все, чего желаешь.
— А нельзя ли повторить прямо сейчас?
— Тебе следует кое-что узнать о мужской физиологии, — смеясь проговорил граф и сел. — Мне нужно время, чтобы восстановиться.
— У меня идет кровь? — Ни этот интимный вопрос, ни осмотр Сильвестра больше не смущали Тео.
— Полежи немного, а когда кровотечение кончится, мы попробуем снова.
Сильвестр лег на спину, положил голову Тео себе на плечо и начал вынимать шпильки, поддерживающие ее косы, сплетенные в сложный узор. Это одновременно и возбуждало, и успокаивало Тео.
У нее удивительный цвет волос, думал граф, проводя по ним пальцами, располагая их у нее на груди, чтобы волосы контрастировали с молочно-белой кожей. Она была так же не похожа на своих сестер физически, как и по темпераменту, хотя у Рози было нечто схожее с ней и в том и в другом.
Сильвестр коснулся ее груди и почувствовал, как затвердели ее соски.
— Ты уже отдохнул? — пробормотала она, уткнувшись ему в плечо.
— А почему ты не хочешь узнать это сама? — предложил он.
— Так? — спросила Тео, скользя рукой вниз по его животу.
— Совершенно верно, — подтвердил Сильвестр, возбуждаясь от ее прикосновения.
На этот раз, когда они вновь занялись любовью, Тео была к этому готова, и в глазах у нее была решимость не упустить ни капли этих ощущений.
Граф нагнулся и поцеловал ее глаза.
— На этот раз не больно?
Тео покачала головой, у нее блестели глаза.
— Наоборот, просто восхитительно. Сильвестр тихо засмеялся и стал действовать более решительно. Когда все завершилось, он спросил:
— Ну, улеглись твои страхи, цыганка?
— Какие страхи? — со смешком переспросила она. — Никаких страхов, но мне ужасно хочется спать.
— Тогда спи.
Граф тоже закрыл глаза и в полудреме продолжал гладить ее волосы.
Тео пошевелилась и проснулась. Сон ее был так легок, что ей казалось, она и не засыпала вовсе. В ее памяти утехи любви были еще настолько живы, словно это произошло всего минуту назад.
Она потянулась и проговорила:
— Я умираю от голода.
— Ты ничего не ела во время приема, — сонно пробормотал Сильвестр. — Насколько я помню, ты была занята подготовкой нападения на мою мать.
— Я не хочу об этом вспоминать, — проговорила Тео, безуспешно пытаясь подавить зевок. — А то мы можем поссориться.
— Неужели? А я-то думал, что все уже уладилось.
— На время, — ответила Тео, сморщив нос. — Ты ведь не можешь мне пообещать, что я не буду с ней больше встречаться, так ведь?
— Да, не могу, — согласился он.
— А всегда ли ты будешь на моей стороне?
— Боюсь, что и этого я не могу тебе обещать. Сильвестр подшучивал над Тео, но она тем не менее нахмурилась.
— Сколько тебе было, когда умер твой отец?
— Три года. А что?
Он очень смутно помнил сэра Джошуа Джилбрайта. Настолько смутно, что все его представления об отце основывались на портрете, который остался в Джилбрайт-Хаус.
