Юджиния Райли - Волшебный вальс
Минуту спустя в комнату, вальсируя, вплыла пожилая женщина. Увидев ее, Стефани едва не разинула рот от изумления. Старушка лет семидесяти - семидесяти пяти была одета в кружевную ночную рубашку и такой же пеньюар. Волосы украшали шелковые голубые ленты. В руках она держала лейку. Переглянувшись, девушки молча наблюдали за ней. Поливая цветы, женщина переходила от горшка к горшку, продолжая напевать надтреснутым голосом.
– Э-э-э… матушка… -пробормотал несчастный Дирборн, залившись краской.
«Красотка с золотыми кудрями спала под ивой», - будто не слыша, продолжала женщина.
– Простите, дамы, -извинился священник.
– Это мать преподобного, -прошептала Эбби, наклонившись к Стефани. - Она плохо слышит.
«И шариков ей, видно, тоже не хватает», - подумала Стефани.
Старуха направилась к дивану и опешила. Только сейчас она заметила незнакомую женщину. Стефани хотела ей улыбнуться, но, встретившись с женщиной взглядом, воздержалась, заметив в ее больших светло-голубых глазах огоньки безумия.
– Сын, у нас гости! -закричала старуха.
– Да, мама, знаю.
– Нужно предложить им чаю.
– Я уже предложил.
– Здравствуйте, матушка Дирборн! -с наигранной веселостью произнесла Эбби и помахала рукой.
– Кто это? -Женщина подозрительно уставилась на Стефани.
– Мой добрый друг. Она приехала в Хармони-Хаус, что бы помочь мне с детьми.
– Тогда вам лучше припрятать свое серебро в подвале, мисси, -хмыкнула старуха. - В наши дни нельзя доверять наемным слугам. Может, она никакая не помощница, а авантюристка или мошенница с Севера.
– О нет, дорогая миссис Дирборн. Она из Джексона, -сказала Эбби.
Женщина фыркнула.
– Как ваш генерал? -продолжала Эбби.
– О, мой дорогой Мильтон скоро приедет за мной на белом коне, но сначала прогонит из Южной Каролины противного Шермана. -Лицо старушки просветлело, и она жеманно поправила ленты в волосах. - Возникло еще одно препятствие. У лошади генерала появились колики…
– Мне очень жаль.
– Знаете, эти чистокровки такие болезненные, -посетовала миссис Дирборн. - Вечно у них что-нибудь. Я слышала, цитадель в осаде. - Она взбила прическу. - Придется ждать и… писать письма.
– Это так благородно с вашей стороны, -заметила Эбби.
Женщина просияла.
– Ладно, мне нужно закончить поливку цветов.
Она снова затянула свою песню и принялась кружить с лейкой по комнате. Закончив с цветами, старушка, к изумлению Стефани, побрызгала водой цветы на обивке дивана. Питер застонал и закрыл лицо руками. Но его матушка этим не ограничилась. Все так же вальсируя, она приблизилась к Стефани и полила цветы на ее шляпке.
Вода тонкими струйками стекала по лбу и щекам Стефани. Эбби сидела как громом пораженная.
– Мама, прошу вас! -Питер бросился к матери и попытался вырвать у нее лейку.
– Теперь все в порядке, сынок, -пролепетала старушка, не выпуская лейку из рук.
Повергнув всех в шок, матушка Дирборн выплыла из комнаты.
Стефани и Эбби переглянулись и едва не прыснули со смеху.
– Миссис Сарджент! Я очень сожалею. Ваша бедная шляпка…
– …видела лучшие дни, -закончила за Питера Стефани и, сняв шляпку, стряхнула с нее воду.
– Я даже не знаю, что сказать, -продолжил Дирборн.
– Питер, дорогой, не волнуйтесь. -Эбби встала и взяла его ладони в свои. - Мы все понимаем.
Тяжело вздохнув, он улыбнулся девушке.
– Вы святая. И вы тоже, мадам Сарджент, -добавил он, обращаясь к Стефани.
В коляске по пути домой Стефани вопросительно взглянула на подругу.
– Миссис Дирборн…
– Она полностью потеряла рассудок, -ответила Эбби, догадавшись, о чем хотела спросить подруга.
– Ты тоже заметила? -удивилась Стефани, и женщины расхохотались.
– Бедный Питер, -промолвила Эбби.
– Из-за нее у него нет никакой личной жизни.
– Ты права, -согласилась Эбби, вздыхая. - А поместить ее в приют у него не хватает решимости…
– Как генерала? -спросила Стефани.
– Ты догадалась? -удивилась Эбби. - Генерал на самом деле не в Цитадели, а в Чарлстонском госпитале для душевнобольных.
– Догадаться не так уж трудно.
– Мне бесконечно жаль бедного Питера, -продолжала Эбби. - У него есть экономка, которая присматривает за матерью днем, а в остальное время - он сам. Так что хлопот у него по горло.
– Знаешь, Эбби, мне показалось, ты ему нравишься, -обронила Стефани.
– С чего ты взяла? -Эбби напряглась.
– Неужели ты не заметила, как он обрадовался, увидев тебя? Вам хорошо вместе.
– Это правда. -Она нервно теребила перчатки. - Я регулярно посещаю церковь и веду работу среди прихожан.
– Именно это я и увидела в его глазах -религиозный огонь!
– Стефани, ты невыносима! -Эбби хмыкнула. - Кроме того, матушка Питера…
– Тебе это покажется странным, но в какой-то мере я завидую миссис Дирборн.
– Завидуешь? -изумилась Эбби.
– Она такая непредсказуемая, непосредственная! Порой меня тяготит, что я живу словно по расписанию. Все распланировано и заранее известно. Я разучилась веселиться и фантазировать, утратила способность к творчеству. Даже в Хармони-Хаус я должна выполнить свою миссию, после чего смогу вернуться к прежней жизни… Надеюсь, так оно и будет.
– Не говори так! -Эбби взглянула на подругу с укором.
– Прости. -Стефани сжала ее руку. - Но вернемся к теме разговора. Возьмем, к примеру, ребенка. На днях я помогала Гвен и Эми устроить чаепитие и Эми поставила крохотную чашечку с чаем собачке. Было очень смешно. Собачка смотрела на чашку и чувствовала себя неловко.
Взрослые, естественно, знают, что собаки чаю не пьют, а у детей совсем другое представление. Поэтому они порой совершают странные поступки, которые нас забавляют.
– И что? -спросила Эбби.
Мне никогда не пришло бы в голову полить цветы на диване, не говоря уже о цветочках на шляпке. А жаль.
Эбби не нашлась, что ответить.
Когда Стефани легла в постель, она почувствовала, что под подушкой что-то лежит. Заглянула и, к своему удивлению, обнаружила красивый томик в кожаном переплете, «Сонеты» Элизабет Барретт Браунинг. На форзаце твердым мужским почерком было написано: «Не забудь меня. А.»
«Не забудь меня». Стефани не могла не признать, что надпись трогательная, романтическая. Быть может, Андре хотел загладить свою вину после их стычки из-за Генри?
Но в любом случае он словно прочитал ее мысли. Откуда ему было знать, что эти сонеты она любит еще со студенческой скамьи, когда она изучала курс британской литературы? После смерти Джима она часто находила в них утешение.
Стефани прижала томик к груди и почувствовала себя как-то уютнее. То, что Андре положил книгу в постель, не вызвало у Стефани протеста. Напротив, ей было приятно. И это огорчало ее.
