Мишель Маркос - Уроки влюбленного лорда
— Люди благородного происхождения, Балленкрифф, — продолжила герцогиня, — не могут себе позволить роскошь любви. Брачные союзы создаются с обоюдосторонней выгодой. Так было много сотен лет и так будет всегда. На браках, заключенных у алтаря, строились и гибли империи. Для пэров королевства хороший союз укрепляет родословную, а плохой ведет к бесчестью.
— Для родословной Макьюэнов не имеет значения, за кого выйдет замуж ваша дочь, за моего брата или за меня.
— Не будем играть словами, Балленкрифф. Думаю, вы отлично понимаете мою точку зрения.
Коналл вскинул бровь:
— Да, уверен, что понимаю. — Ему следовало сказать ей одну вещь. От ее прямолинейности разило злобой. — Тем не менее я полагаю, что женщину не следует тянуть к алтарю. Позвольте спросить, что думает по этому поводу молодая леди.
Герцогиня милостиво повернулась к дочери. В выражении ее лица не произошло ни одной сколько‑нибудь заметной перемены, но Вайолет, похоже, умела читать мысли матери гораздо лучше Коналла.
— Я… готова скорее познакомиться с доктором Макьюэном, э‑э‑э… Балленкриффом, если он окажет мне честь за мной ухаживать.
Герцогиня торжествующе посмотрела на Коналла:
— Значит, договорились?
Он посмотрел на Стюарта. Выражение оскорбленной гордости на лице брата сменилось на угрюмое неприятие и… ревность?
Коналл кашлянул.
— Для меня была бы большая честь познакомиться с леди Вайолет поближе. Она прелестна и очаровательна и, я уверен, обладает чистым сердцем, как вы говорите. Но я недавно стал вдовцом, как вам известно, и с большим трудом перенес чувство потери, когда моя жена покинула этот мир. Я бы хотел иметь возможность познакомиться с леди Вайолет без спешки и дать ей время узнать меня. Возможно, тогда она сможет выбрать…
— У нас нет времени, сэр. Оглашение имен должно быть произведено немедленно.
— Ваша светлость, это уже слишком. Я не собираюсь идти к алтарю под ружейным прицелом…
— Дело в ребенке.
Последнее слово эхом отозвалось в их ушах.
Наступила тишина. Глаза Коналла переметнулись с герцогини на Вайолет. Ее взгляд был прикован к Стюарту.
— Леди Вайолет, вы уверены? — спросил Коналл.
Та перешла на шепот:
— У меня не было месячных, сэр.
— Она призналась мне в этом лишь на прошлой неделе, — добавила герцогиня с ноткой раздражения. — Так что, как видите, мы не можем тянуть время. Своему внуку, хоть и зачатому вне брака, родиться вне брака я не позволю. Свадьбу мы можем справить в Бейсингхолле в течение этого месяца. В день венчания вы получите от меня в дар пятьдесят тысяч гиней плюс ее имущество и дом на Сент‑Джеймс‑сквер. Еще вы должны знать, что Вайолет является единственной наследницей поместья Бейсингхолл, которое после моей смерти также перейдет в ваши руки.
Под прессом давления Коналл чувствовал себя неприятно задетым. Женитьба на Вайолет, несомненно, поправила бы его финансовое положение. Да и сама Вайолет была исключительно красивой и благовоспитанной женщиной. Не говоря уже о том, какое счастье испытала бы бедная девушка, вырвавшись из оков материнского деспотизма. Но шестое чувство подсказывало ему, что женитьба на Вайолет стала бы колоссальной ошибкой. Причины он не мог облечь в слова, потому что видел только лицо: лицо Шоны.
— Это… очень щедрое предложение, ваша светлость. И ваша дочь достойна женитьбы даже без всех соблазнительных приманок. Но к сожалению, должен признаться, что я неподходящая для нее партия.
Черты лица герцогини впервые утратили безмятежность.
Коналл подался вперед:
— Мы, безусловно, возьмем на себя полную ответственность за ребенка. Вы можете оставаться в Балленкриффе в течение всего срока беременности леди Вайолет в полной уверенности, что мы сохраним все в строжайшей тайне. Если вы решите, что о нуждах ребенка наилучшим образом позаботятся приходские власти, я лично передам его в приют, не называя, конечно, имени матери.
Леди Вайолет всхлипнула, привлекая взгляд Коналла. Он увидел, что она в волнении ломает руки.
Герцогиня взглянула на него из‑под своих тонких бровей:
— Мне жаль слышать, что вы отказываетесь сотрудничать. Но должна сказать вам, что, если вы ничего не сделаете, чтобы защитить мою дочь, я ничего не сделаю, чтобы защитить вашего сына.
При упоминании его любимого ребенка Коналл насторожился:
— Что вы имеете в виду?
— Мне известно из достоверных источников, что ваша жена умерла не от родовой горячки, как вы утверждаете.
У него под ногами закачалась земля.
— Прошу прощения?
— Кристина Макьюэн, — заговорила герцогиня с абсолютным спокойствием, — возможно, и встретила свою судьбу в постели, но не болезнь унесла ее жизнь.
Взгляд Коналла помутнел от ярости. Он никогда не думал, что услышит эти слова от постороннего человека, тем более от столь безжалостной змеи.
— Ну что, Балленкрифф? — спросила она. — Каков будет ваш ответ?
Глава 13
Шона носилась по дому в поисках Коналла. В ларце под мышкой у нее заключалось маленькое состояние, которое, возможно, станет ее залогом похода в караульный домик на реке.
Но ни в кабинете, ни в библиотеке Коналла не оказалось. В этот момент она увидела выходившую из кухни миссис Доэрти. Экономка несла большой поднос с чаем и булочками. Шона, протянув руку из‑за плеча женщины, схватила с блюда булочку.
Миссис Доэрти сердито посмотрела на нее:
— Это для гостей, Шона! Положи на место!
Но Шона уже успела откусить большой кусок теплой сливочной сдобы.
— Прошу прощения. Я сто лет не ела. Кто здесь? И почему во дворе столько карет?
Миссис Доэрти направилась в конец коридора.
— У меня нет времени сплетничать о гостях. Я и так опаздываю. Посмотри, сколько времени, а я чай только приготовила.
— Где все?
— В гостиной.
— Я подержу вам дверь. — Шона забежала вперед и распахнула дверь гостиной. — Всем здравствуйте! Я принесла хорошие новости…
Но принесенная ею радость быстро испарилась.
Тяжелая атмосфера угрюмости окутывала комнату, как густой зимний туман, клубящийся над темным озером.
Коналл встал. Хоть он и был в красивом бордовом сюртуке, его черты омрачало выражение потерянности.
— Шона, сейчас не время.
Ее охватило беспокойство.
— Все хорошо? Что случилось?
— У тебя нет причин для волнения. А нам нужно время, чтобы кое‑что уладить.
Две красивые женщины на диване смотрели на нее с вежливым любопытством. В нарядных платьях цвета изумруда и аметиста они словно сошли с полотна картины.
