Патриция Коулин - Лорд-дикарь
— Не совсем так. Я сама настояла, чтобы мы продали его. Мама и слышать об этом не хотела. Она очень переживает, что я лишилась наследства.
— После этого вам пришла в голову мысль выгодно выйти замуж, чтобы спасти ваше бедственное положение?
— Да, — согласилась Ариэл, и в ее глазах появилось выражение обиды и негодования. — Тогда я не знала, что долги будут расти с каждым днем и превысят наши возможности постоянно оплачивать их. Теперь вы понимаете, почему я считаю мистера Пенроуза подходящей для себя кандидатурой. У меня ведь нет никакого титула, — добавила она, гордо вздернув подбородок, как бы тем самым бросая вызов обществу с его классовыми различиями.
Заинтересованный, Леон задумался. Лично ему было наплевать на общество с его условностями и глупыми ограничениями, ведь он вырос там, где они не душили свободу человека, Ариэл же воспитывалась именно в такой стране.
— Короче говоря, — продолжала Ариэл, — я сделаю все, чтобы его жизнь была спокойной и устроенной, и твердо верю: он тоже позаботится обо мне.
Леон презрительно фыркнул.
— От вашей романтики меня тошнит, — сказал он.
— Романтика меня совершенно не интересует.
— Нет? — с явным недоверием спросил Леон. — В таком случае вы единственная женщина на свете, которую не интересует романтика.
— Значит, это так, — кивнула Ариэл в знак согласия. — Должна вам откровенно сказать, что романтика меня совершенно не интересует. Ни в малейшей степени.
Заявление Ариэл вызвало у Леона еще больший интерес к ней, хотя он и не поверил ее словам. Ну какую женщину не интересует романтика? Они руководствуются ею во всем. Леон распрямился в кресле и задумчиво посмотрел на нее.
— Это опять возвращает нас к вопросу о любви, — сказал он. — Если вас не интересует романтика, то напрашивается невольный вывод, что вас не интересует и сама любовь. Если быть точным, любовь в ее телесном воплощении.
Ариэл ничуть не смутилась.
— Ах, это! — воскликнула она беззаботно, играя кистями, свисающими с подлокотников. — Возможно, у меня будут любовники. И конечно, я буду соблюдать меры предосторожности.
— Конечно, — с сарказмом подтвердил Леон.
— Но клянусь, я никогда не позволю мужчине завладеть моими чувствами.
— Понимаю. И вы твердо верите, что сможете контролировать себя?
— Абсолютно уверена. Мне это не совсем удавалось, когда я была моложе, но теперь я научилась держать себя в руках.
— Значит, вы никогда не полюбите ваших предполагаемых любовников?
— Никогда. Любовь мешает женскому счастью, не говоря уже о том, что отнимает у нее последнюю свободу. Я насмотрелась на своих мать и сестру и не желаю повторять их судьбу. Женщина должна планировать свой брак как с материальной, так и с духовной стороны.
— Именно так, как вы спланировали свой брак с Пенроузом?
— Совершенно верно. Это не совсем то, что я бы хотела для себя, но тем не менее это план.
— О да, вне всякого сомнения, вы все хорошо спланировали, — согласился Леон.
Почувствовав иронию в его голосе, Ариэл забеспокоилась.
— Вы считаете, что он невыполним? — спросила она.
— Я, будучи человеком, не проявляющим к браку ни малейшего интереса, не имею права быть судьей в данном вопросе.
— Понимаю. Тогда, возможно, вы осуждаете меня за то, что я разработала определенную стратегию и следую ей?
— Совсем наоборот. Приятно встретить женщину, которая имеет трезвую голову и не руководствуется эмоциями, как это делают все другие представительницы прекрасного пола.
Ариэл разгладила на коленях юбку и улыбнулась:
— Приятно встретить человека, которого не отпугивает такая женщина.
— Отпугивает? Меня? Что за глупость? Наоборот, мне так нравится ваш рациональный подход к браку, что я готов вам во всем помогать.
— Вы? — спросила с удивлением Ариэл, но, заметив его насмешливую улыбку, с подозрением спросила: — Каким образом?
— Как я уже успел заметить, вы совершенно неискусны во флирте.
— Мне кажется, я уже призналась в этом.
— На ваше счастье, я обладаю этим искусством в совершенстве.
— Прекрасно! — воскликнула Ариэл с язвительной улыбкой. — Но я пока не вижу, каким образом ваш флирт с мистером Пенроузом может помочь мне завоевать его.
— Скоро увидите, — заверил ее Леон, вставая с кресла. — Начиная с завтрашнего утра мы поменяемся ролями. Я буду давать вам уроки, а вы, дорогая учительница, будете моей ученицей.
— Вы будете учить меня флирту? — спросила Ариэл, глядя на Леона с недоверием. — Каким образом?
Леон подошел к ней и легко поднял с кресла.
— Вот каким, — ответил он.
Глядя Ариэл в глаза, он ухватился за концы ее бархатного пояса и стал медленно наматывать их на кулак. Один оборот, второй, и вот они уже стоят, тесно прижавшись друг к другу. Ее настороженный взгляд сказал Леону, что она догадывается о его намерениях.
— Бедная учительница, — пробормотал он, — вы действительно так невинны, как хотите казаться?
В глазах Ариэл появился испуг. Вот уж чего он меньше всего ожидал увидеть. Любопытство — да. Любопытство могло привести их обоих к приятным удовольствиям.
— Право же, я не заслуживаю, чтобы вы обо мне так думали, — тихо сказала Ариэл.
Леон рассмеялся, и его смех был мягким и приятным.
— Расслабьтесь, — сказал он, — и я научу вас всему, что вам положено знать.
— А что мне положено знать?
Леон почувствовал неуверенность, прозвучавшую в её голосе, и притянул ее к себе еще ближе. Теперь между их телами был только его кулак. Его рот почти касался ее щеки, и он всей грудью вдыхал ее запах. Вид ее голых плеч и округлой нежной груди приводил в трепет.
— Для начала, — ответил он, — вам положено знать вот это.
Неделями он мечтал, что наступит время и он будет держать ее в своих объятиях. Просыпаясь ночью, он фантазировал, как это будет выглядеть. Сколько раз он пытался убедить себя, что его ждет разочарование, что в действительности все будет не так, как ему мечтается.
Поддерживая одной рукой спину Ариэл, он другой рукой поднял ей голову и приблизил ее лицо к своему. На долю секунды их взгляды встретились. В ее глазах он увидел смесь страха и любопытства. Одному Богу известно, что прочитала она в его глазах. Буря чувств бушевала в его душе, и он не знал, какому из них отдать предпочтение. Он только старался, чтобы инстинктивная страсть не выплеснулась из него и не испортила все дело.
Его рот жадно прижался к ее губам, и в этом поцелуе было все: его долгое воздержание, желание ее все эти тягостные шесть недель, бесконечное томление за обедом, когда она сидела напротив него в этом чудесном, мерцающем как лунный свет платье, и он, глядя на нее, думал, какова на ощупь материя да и сама хозяйка. Теперь он знал, что и то, и другое были нежными и бесконечно влекущими.
