Пола Куин - Соблазненная горцем
Тристан все еще сердито бранился, когда вошел в кухню. Голодный и злой как черт, он решил подкрепиться, прежде чем воздать по заслугам маленькому чудовищу. Завязав концы пледа узлом на животе, он поднял глаза и увидел, как Изобел ставит на полку котел.
Тристан окинул жадным взглядом ее округлые бедра, скрытые шерстяными юбками. Густые темно-рыжие волосы Изобел огненным водопадом спадали ей на спину. Тристану страстно хотелось зарыться в них лицом и вдохнуть божественный аромат.
Услышав, как он вошел, Изобел оглянулась, и на мгновение Тристан обо всем забыл. Он улыбнулся, любуясь изящной линией ее подбородка, легкой россыпью веснушек на носу и сверкающими глазами цвета ярко-зеленой травы, согретой летним солнцем. Черт возьми, ради нее он готов был выдержать еще не один удар.
— Я не слышала, как вы спустились.
Изобел удивленно округлила глаза при виде обнаженного торса Тристана.
— Простите меня.
Горец попытался прикрыть голый живот складками пледа, но ткань слишком туго облегала бедра. Оставив попытки, он растерянно опустил руки.
— Может, вы вернете мне одежду? Я не хочу, чтобы вы меня считали дикарем.
— Я вас не считаю дикарем.
Тристан с радостью различил в ее голосе веселые нотки.
— Я… — Изобел смущенно моргнула и залилась румянцем. — Я вижу, ваши раны заживают.
Тристан не смог сдержать улыбки.
— Так что насчет моей одежды?
— Конечно, я принесу ее… Что с вами случилось? — с тревогой воскликнула Изобел, всплеснув руками.
К несчастью, Тристан мгновенно вспомнил все свои злоключения.
— Ваш брат, вот что случилось со мной. Клянусь, маленький мерзавец задумал меня убить. Я не намерен…
— Так это сделал Тамас? — перебила горца Изобел, показывая на его скулу. — Господи, чем же он вас огрел?
— Это не он ударил меня, а Патрик.
Изобел изумленно открыла рот, но Тристан не дал ей задать новый вопрос.
— Видите? — Он протянул ей сломанную трость. — Здесь поработали ножом! Тамас устроил мне ловушку и оставил трость возле окна! — При виде замешательства Изобел Тристан раздраженно скрипнул зубами и поморщился от боли. — Он оставил подрезанную палку возле окна, ожидая, что когда я обопрусь на нее, то не удержусь на ногах, выпаду из окна и разобьюсь насмерть! Именно это едва и не произошло! — Тристан сердито повысил голос: — Но ему было мало! Паршивец забрал мой ремень, чтобы я встретил смерть голым! Он задумал выставить меня на посмешище! Дьявольски хитро придумано… А вы, я вижу, находите это смешным?
Изобел покачала головой, но Тристан готов был поклясться, что слышал приглушенный смех.
— Его следует наказать.
Изобел кивнула и шагнула к Тристану.
— Я поговорю об этом с Патриком.
Она остановилась перед горцем, и теплый запах ее тела заставил его замереть. Мысли Тристана смешались. Желая сбросить наваждение, он тряхнул головой.
— Я попрошу Джона найти вам другую трость.
— Она мне больше не нужна, — хрипло произнес Тристан, не отрывая взгляда от рыжей короны ее волос. — Рана на ноге почти затянулась.
Тристан сказал правду. У него хватило бы сил, чтобы сжать Изобел в объятиях, подхватить на руки и овладеть ею.
— Значит, вы скоро вернетесь домой?
В голосе Изобел звучало разочарование, или ему это только показалось? Приятно было, черт возьми, обольщать себя надеждой.
— Думаю, мне следовало бы.
Но он не мог уехать. Только не теперь. Он не успел осуществить свой замысел. Изобел по-прежнему испытывала к нему враждебность, а ее братья не доверяли ему. Из-за ранений Тристану так и не представилась возможность доказать, что он человек чести.
— У вас синяк на скуле. — Изобел осторожно прикоснулась к его лицу. — Почему Патрик вас ударил?
Взгляд Тристана задержался на ее вздымающейся груди, и Изобел тотчас отступила на шаг.
— Он разозлился, когда узнал, что я поцеловал вас.
Изобел в ужасе отшатнулась:
— Зачем вы ему сказали?
— Я не говорил. Это вы сказали. Ему, а заодно и Камерону.
Тристан обвел глазами кухню в поисках съестного. Похоже, все уже позавтракали.
— Вы сошли с ума! Я ни за что не стала бы говорить им ничего по…
— Вы сказали это во сне — предостерегли Камерона, чтобы он опасался моих поцелуев. Об остальном ваши братья догадались.
Изобел побледнела и, комкая в руках передник, посмотрела в окно.
— Почему же Патрик ничего не сказал мне об этом нынче утром?
— Я заверил его, что поцелуй не доставил вам удовольствия. Патрик зол на меня, но не на вас.
Щеки Изобел снова порозовели, она облегченно перевела дыхание.
— Благодарю вас за это, — произнесла она так тихо, что Тристан едва ее расслышал.
— Но ведь это правда, верно? — спросил Тристан, пытаясь заглушить урчание в животе.
О чудо из чудес! Она улыбнулась:
— Можете сесть за стол. Я сейчас принесу вам поесть.
«Это уже лучше!» Вежливо поблагодарив Изобел, Тристан повернулся, чтобы выйти из кухни, но грохот разбившейся об пол глиняной посуды заставил его остановиться. Обернувшись, горец увидел, что Изобел в изумлении уставилась на его зад. Господи! Смущенно улыбнувшись, Тристан расправил завернувшийся край пледа и прикрыл наготу.
— Приношу свои извинения, — пробормотал он и вышел из кухни.
Изобел жила в одном доме с шестью мужчинами и не раз видела мужские зады, но зрелище обнаженных ягодиц Тристана привело ее в смятение. Во рту у нее пересохло, ладони запылали, и дело было вовсе не в соблазнительной форме крепких, упругих ягодиц горца, хотя, видит Бог, с лихвой хватило бы одного этого. Его восхитительные ягодицы и сильные мускулистые бедра пробудили в Изобел желание увидеть остальное. А его дерзкая, бесстыдная улыбка! Боже милостивый, Тристан отлично знал, что бессовестно красив, и упивался смущением Изобел.
Она со стуком поставила новую тарелку на стол перед горцем и повернулась, чтобы уйти. Изобел не сердилась на Тристана за его дьявольскую привлекательность, просто гнев был ее единственным оружием против его обаяния, а с каждым днем она все больше нуждалась в защите. Под испытующим взглядом горца ее тело плавилось, как масло. От его лукавой улыбки у нее перехватывало дыхание. А стоило Тристану заговорить, и Изобел приходилось призывать на помощь всю свою волю, чтобы устоять перед его чарами. Сказать по правде, она никогда в жизни не встречала такого потрясающего мужчину. Великолепного, неотразимого… Почему, о Господи, ну почему он принадлежит к проклятому клану Макгрегоров?
— Вы не посидите со мной минутку или две? — попросил Тристан. — Я не люблю есть один.
