Эмма Уайлдс - Грешная тайна
Но Майкл понимал, что не сможет сейчас заснуть — будет до утра ворочаться с боку на бок и думать о своей прекрасной юной жене, лежавшей сейчас перед ним и прижимавшей к груди его смокинг.
Маркиз довольно долго сидел перед кроватью, неотрывно глядя на спавшую Джулианну. «А может, она таким образом соблазняет меня?» — промелькнуло у него неожиданно. Разумеется, он прекрасно понимал, что в данный момент жена не притворялась — она действительно спала. Но почему она зашла в его спальню? Ясно, что не просто так. И еще этот смокинг… Она улеглась на кровать, прижимая его к груди. Так что очень может быть, что Фицхью прав и жена действительно имеет некое влияние на его поступки. Но если так…
Если так, то он должен по возможности сдерживать себя. Держать свои чувства под контролем. И наверное, ему сейчас лучше поспать в кресле, так как он может не сдержаться, если прикоснется к ней. Что же касается кресла… Бог свидетель, он спал и в более неудобных местах.
Если бы Джулианна в тот момент не пошевелилась, он, возможно, так и остался бы в кресле. Но она шевельнулась, потом тихонько вздохнула и вдруг повернулась к нему лицом. И в тот же миг ее нежные губы приоткрылись, а сорочка натянулась на груди, так что он отчетливо видел розовые соски, просвечивавшие сквозь полупрозрачную ткань.
Не удержавшись, маркиз вскочил на ноги. Теперь и речи не могло быть о том, чтобы ночевать в кресле. «Почему бы и нет? — сказал он себе, поспешно стаскивая с себя сюртук и рубашку. — Ведь она моя жена». К тому же женился он отчасти и потому, что должен был обзавестись наследником, должен был продолжить род Хепбернов. А добиться продолжения рода можно одним-единственным способом.
Минуту спустя, уже совершенно обнаженный Майкл осторожно забрался на кровать и принялся водить пальцами по волосам жены, расчесывая шелковистые пряди. Когда же ресницы Джулианны затрепетали, он провел кончиком пальца по ее бровям.
Майкл уже давно заметил, что его жена, просыпаясь, выглядит просто очаровательно, ибо в этом моменте — когда человек переходит из сна в бодрствование — было что-то необычайно интимное. И вот наконец Джулианна снова шевельнулась, затем глаза ее открылись, и она, окончательно проснувшись, уставилась на него с удивлением. И в тот же миг Майкл выхватил свой смокинг из ее рук и отшвырнул в сторону. «Наверное, утром Фицхью хватит апоплексический удар, когда он обнаружит смокинг на полу», — промелькнуло у Майкла.
— Мои извинения, что разбудил вас, дорогая. Давайте проверим, сумею ли я убедить вас простить меня.
Майкл потянулся к ленте на ее корсаже. Когда рубашка распахнулась, он принялся ласкать ее груди, легонько пощипывая соски.
Джулианна затрепетала, потом тихонько застонала, и Майкл почувствовал, как отвердели ее соски. Глядя на мужа с некоторым смущением, она пробормотала:
— Я пришла… Но я не дума… О!..
Из горла Джулианны вырвался громкий стон, потому что Майкл, прервав объяснения жены, принялся покрывать поцелуями ее груди.
— Вам так нравится? — пробормотал он, лизнув ее набухший сосок.
Она впилась пальцами в его плечи и хриплым шепотом проговорила:
— О да, очень…
И почему-то этот ее ответ еще больше распалил Майкла; он тотчас же почувствовал, что до предела возбудился.
А Джулианна взглянула на него так, что сразу стало ясно: она прекрасно понимала, какую власть имела над ним в эти мгновения.
Но Майкл чувствовал, что уже не может сдерживаться, не может контролировать свои действия. Сорвав с жены ночную рубашку, он отбросил ее в сторону и коснулся пальцем ее лона.
— О, Майкл!.. — выдохнула она.
Щеки ее пылали, а по телу то и дело пробегала дрожь.
В следующее мгновение он развел в стороны ее ноги и тотчас же вошел в нее стремительным толчком.
Да, на сей раз он все сделал очень быстро, без предварительных поцелуев и ласк. И Джулианне, судя по ее реакции, это очень даже понравилось. В очередной раз застонав, она обвила руками его шею и, тотчас же уловив ритм его движений, стала энергично приподниматься ему навстречу. Глаза ее при этом были полузакрыты, груди чуть подрагивали, а из горла то и дело вырывались хриплые стоны.
«Какая она восхитительная… — думал Майкл. — Какая сладостная…» Он двигался все быстрее, и Джулйанна, мгновенно улавливая ритм, устремлялась ему навстречу, стараясь прижиматься к нему как можно крепче.
Он надеялся, что она первая вознесется к вершинам блаженства, однако не был в этом уверен, — а такое с ним случалось чрезвычайно редко. Когда же Джулианна громко вскрикнула и содрогнулась всем телом, он, мысленно возблагодарив ее, вошел в нее последний раз и, застонав, замер в изнеможении.
Какое-то время Майкл лежал, совершенно ни о чем не думая — в голове не было ни единой мысли, было лишь ощущение, что он только что побывал в раю. Наконец, отдышавшись, он с некоторым удивлением подумал: «Но почему же я все-таки не сдержался? Ведь собирался спать в кресле…» Впрочем, это обстоятельство его не очень-то огорчало, гораздо неприятнее было другое… Не в силах контролировать себя, он овладел женой тотчас же, без всяких предварительных ласк — набросился на нее как животное.
Правда, Джулианна не возражала, — напротив, ей это, судя по всему, даже понравилось. Но ведь дело вовсе не в этом…
Майкл очень не любил непредсказуемое поведение. И ужасно злился, когда сам вел себя подобным образом.
Увы, именно это и произошло несколько минут назад.
Джулианна осторожно провела пальцами по шее мужа. Потом — по его шелковистым волосам. «Как странно… — подумала она. — У него такие мягкие волосы — и такие твердые, словно железные, мускулы».
А потом она вспомнила, как он разбудил ее в эту ночь, вспомнила, как удивилась, когда, проснувшись, увидела его, совершенно обнаженного, нависающего над ней… И он был очень сильно возбужден — она почти сразу же это почувствовала.
Что ж, очень может быть, что она в каком-то смысле одержала победу. Хотя, возможно, Майклу не очень-то понравилось, что она вошла в его спальню без приглашения. Да еще и улеглась на его кровать… Впрочем, она могла бы сказать в свою защиту, что вовсе не собиралась засыпать на его кровати, просто присела на минутку и, сама того не желая, заснула. Но ведь Майкл, если судить по его реакции, был не против…
Или был?
А муж по-прежнему молчал. И даже не шевелился. Лежал, глядя куда-то в сторону. Но как же так? Почему после тех чудесных мгновений, что они пережили совсем недавно, они, как и прежде, оставались чужими? И конечно же, она не знала, о чем он сейчас думал. Хотя, наверное, никто никогда не знал, о чем думал Майкл Хепберн.
