Лиза Клейпас - Подари мне эту ночь
— Расс, не кипятись, — раздался голос Бена за дверью, так как они с Расселом разговаривали в офисе. Вся семья оставалась в холле и, не смущаясь, подслушивала под дверью. — Я знаю, что ты чувствуешь, но их тоже нельзя винить, ведь одна из их лошадей погибла из-за этого проклятого забора. Животное просто разорвало на куски. Она превратилась в самое ужасное кровавое месиво, которое мне довелось увидеть за долгое время.
Рассел не мог себя заставить посмотреть на ситуацию под другим углом.
— Да мне плевать, из-за чего они помешались. Они набросились на троих моих людей, включая управляющего, и снесли мой забор. Хорошо, мы его восстановим, пять нитей проволоки вместо четырех. Если Большой Джордж хочет со мной воевать, он скоро поймет, что раскрыл рот на кусок, который ему сейчас не по зубам.
Некоторое время стояла тишина. Затем стал говорить Бен, и хотя его голос звучал как обычно, была в его тоне какая-то нота, которая призывала слушать его внимательно.
— Мы поставили забор там, куда не простираются твои владения, Расс, не говоря уж о доступе к воде. Это не прибавляет нам авторитета среди людей. Напротив, люди сочувствуют Большому Бену. Им всем нужна вода и трава для скота, и, по некоторым подсчетам, это мы захватили то, что нам не принадлежит.
— Так вот как ты думаешь, парень? – гневно настаивал Рассел. – Ты думаешь, что мы захватили чужое?
— Я думаю, что сейчас время проявить дипломатию. Я видел, что ты своим поведением вывел из себя многих, когда обстановка и так накалилась. У нас самое большое стадо и больше всего присматривающих за ним ковбоев во всей округе, поэтому мы уязвимы. Будет только хуже, Расс. Разрушение забора – это только начало.
— Наши люди – не мусор, чтобы сбрасывать их со счета. Мы способны взять все, чтобы они не планировали разделить между собой.
— Возможно. Но хотим ли мы этого? У нас есть все, чтобы заниматься собственными делами.
Голос Бена звучал мягко, убедительно.
— Мы все привыкли работать без заборов. Все зависят друг от друга. Ты не можешь изолировать нас от окружающего мира. Один в поле не воин. Я больше тебе скажу: деньги, которые мы тратим на катушки с колючей проволокой и скобы для крепления забора, мы могли использовать для найма обходчиков. Мы просто не можем себе позволить расходы, связанные с ограждением.
Адди казалось, что она сама видит упрямое выражение лица Бена, когда он ответил:
— А я тебе говорю, я здесь самый главный, и это я решаю, во что вкладывать свои деньги. Я хочу, чтобы кедровые колья забора снова стояли на своих местах, по ним надо пустить пять полос проволоки.
Бен негромко выругался, а затем раздался удар ботинка о дверь, так как он вышел вон из офиса. Все члены семьи бросились врассыпную из холла, так как все спешили по важным делам. Адди встретилась с Беном у парадного подъезда как раз в тот момент, когда он собирался выйти из дома. Неожиданно она почувствовала сожаление при виде ссадин на его подбородке и след от синяка под глазом.
Он холодно на нее взглянул.
— На сегодня я сыт по горло Уорнерами. Так что извини…
— У тебя будет синяк под глазом.
Он снял шейный платок и слегка прижал его к кровоточащему уголку рта.
— Леди, это наименьшая из моих проблем.
— Я знаю.
Адди осмелилась улыбнуться и кивнула по направлению к кухне.
— Пойдем со мной. Я приложу тебе что-нибудь холодное.
Когда он последовал за ней в кухню, она взяла чистое полотенце и посмотрела на него через плечо.
— Оставайся здесь. Я приду через минуту.
Пока он ждал на кухне, беспокойно глядя в ту сторону, куда она пошла. Адди спустилась в каменный погреб со льдом, где скоропортящиеся продукты хранились обернутыми в смесь из соломы, льда и опилок. Там было темно и жутко холодно.
У Адди не заняло много времени наполнить полотенце льдом, затем она поспешила вернуться.
Бен взял у нее полотенце и не решался приложить его к лицу.
— Приложи к глазу, — нетерпеливо сказа она и указала ему на ближайший стул. — И присядь, пожалуйста. Я хочу осмотреть твою челюсть, а ты слишком высокий для меня. — Она намочила другой кусочек ткани прямо в раковине. — Как там дела у двух других?
— Не лучше, чем у меня.
Бен со вдохом опустился на стул — раны и ссадины на его теле начали давать о себе знать.
— Они зашли к Куку и заставили его осмотреть свои повреждения. У меня не было на это времени.
Он зарылся лицом в лед, наслаждаясь прохладой.
— Нам повезло, что обошлось без стрельбы. Ой!
Он вздрогнул, когда Адди прижала кусочек ткани со льдом к уголку его разбитой губы.
— Поосторожней с этой штукой!
— Извини. Я знаю, что это болезненно.
— Ты права, черт возьми.
Она улыбалась, глядя в зеленые глаза искусителя, и постаралась быть еще более нежной с больным при оказании первой помощи. Из своей медицинской практики она знала, что мужчины молча, без жалоб переносят боль, но только до того момента, как становятся объектом внимания женщин. Тогда они начинают жаловаться и требуют бережного отношения.
— Выпьешь чего-нибудь.
— Я уже выпил, когда пришел на разговор с Расселом.
— Я…мы…не могли не слышать кое-что из вашего разговора.
Он сардонически усмехнулся.
— Прижав уши к замочной скважине, думаю, что вы не могли не услышать кое-что...
— Когда он успокоится и обдумает все, он может изменить свое решение. Ведь с точки зрения здравого смысла…
Бен фыркнул, услышав такое предположение.
— Ты прекрасно его знаешь. Это проблема не здравого смысла. Задета его гордость. Он не отступит.
— Что же ты собираешься делать?
Он пожал плечами, отведя от нее глаза.
— Вернуть забор на прежнее место.
— Даже если ты не веришь в его эффективность?
— Я объяснил Рассу свою точку зрения. В этом состоит моя работа. Он принял решение. Это его работа. Нравится оно мне или нет, я собираюсь действовать исходя из этого решения. Другой вариант – покинуть ранчо, но я к этому не готов.
— Почему бы и нет? На других ранчо тебя возьмут с руками и ногами.
— Что—то мне подсказывает, что ты мечтаешь о таком развитии событий.
Бен не мог не заметить, как она покраснела и отвела взгляд. Его глаза стали холодными, он настороженно на нее посмотрел и продолжил:
— Почему бы и нет? Потому что я люблю «Санрайз». И я дал слово Рассу, что останусь с ним, пока он будет во мне нуждаться.
— Ты ведь очень ему предан? – спросила Адди. В ее голосе появилось нечто неуловимое, что ему было трудно понять.
— Он один из самых замечательных людей, я когда-либо знал. И один из немногих, кто заслуживает предельной честности. Было бы легче сказать ему то, что он хотел бы услышать. Но я слишком его уважаю, чтобы так поступить.
