Джоанна Линдсей - Любовь и ветер
Когда Митч и работники добрались до первого шахтерского городка, чтобы заявить шерифу о случившемся, стало ясно, что все без толку. Воры прекрасно рассчитали время. Они успели распродать всех коров до того, как Митч и работники опомнились. И самое гнусное было то, что стадо распродали тем шахтерам, с которыми Джесси подписала контракт. Агент закупил стадо целиком, разделил его на партии и подготовил к отправке в соседние городки. Он заплатил всю сумму через банк и получил квитанцию. В такой ситуации шериф ни черта не мог сделать. Сам Митч тоже ничего не мог. Агента нельзя было обвинить ни в чем — стадо пригнали из Роки Вэлли, продали ему контракты, украденные у Митча, когда тот был без сознания. Джесси лично не имела дела с этим агентом, и Митч тоже. Так что он не знал ни ее, ни его.
— И как они могли пронюхать о контрактах? — недоумевала Джесси.
Она тяжело переживала случившееся, лицо посерело, в глазах застыло недоумение. Чейз понимал, что она чувствует. Он знал, какой большой заем взят ею в банке. И ей теперь нечем расплатиться с долгами и с работниками.
Но больше всего она рассвирепела, услышав, что сбежал человек, охранявший стадо. Блю Паркер. Митч признался, что Блю вел себя довольно странно во время перегона. Да, Блю знал о контрактах. Еще за месяц перед этим он ходил с угрюмым и недовольным видом. Чейз вспомнил, что именно тогда он сам появился в Роки Вэлли. Джесси тоже вспомнила и кинула в его сторону обвиняющий взгляд. Чейз не понял — он не знал Блю Паркера и только потом обнаружил, что это тот самый парень, с которым он застал ее в первый день. Вероятно, Паркер сговорился с ворами, и было нетрудно догадаться, кто они такие.
В тот вечер Джесси ничего не стала объяснять Чейзу, проклиная Паркера и Лэтона Бадра. А когда она чуть успокоилась, у Чейза не хватило духу снова заговорить на эту тему. Но его чертовски заинтересовал этот Паркер. Воспоминания о той сцене не давали ему спать…
Наконец Чейз собрался с духом и отбросил одеяло. Один месяц — и столько всего!
Он взял чашку кофе обеими руками, чтобы согреть их. Двое мужчин сидели у огня, ели бифштексы и ухмылялись, глядя, как он дрожит.
— Ты привыкнешь, Саммерз, если поживешь здесь с наше, — сказал Рамзей.
— Мужайся, дружище. Будет еще холоднее, — добавил, ухмыльнувшись, ковбой средних лет по имени Болди. — Похоже, скоро снег выпадет.
Чейз заворчал, и работники засмеялись. Их было трое, остальные отправились на перегон с Митчем и Блю. Джесси послала Митча и одного парня в форт Ларами попытаться продать немного мяса, чтобы рассчитаться с работниками. Один уволился из-за того, что Джесси не дала ему выходной на попойку. И ей пришлось ехать с ним на ранчо, чтобы наскрести хоть какие-то деньги. Чейзу так хотелось отдубасить этого ублюдка, но это дело Джесси, и, если он сунет нос, ей не понравится.
Чейзу отчаянно хотелось помочь ей в свалившейся на нее новой беде. Дьявол! Он отдал бы все до последнего цента, если бы она только согласилась принять его помощь.
— Кто-нибудь говорил сегодня утром с Джесси? — осторожно спросил он, принимая тарелку с едой.
Болди покачал головой, не отрываясь от бифштекса.
— Я проснулся, когда она уже уехала. Так что увидел только хвост лошади.
— А в какую сторону она поехала?
— Она собиралась на запад, к холмам. И сказала, что вернется через несколько дней, — объяснил Рамзей. Болди пожал плечами.
— Если она собралась так далеко, видно, заночует в хижине. Жаль, что она мне не сказала. Я же был там вчера, оставил кое-какие запасы. И мог бы сделать, что надо, и ей незачем было бы ехать.
Чейзу стало очень тоскливо от мысли, что он не увидит Джесси несколько дней…
— Рамзей, давай я поеду сегодня, — неожиданно вырвалось у него.
Рамзей удивленно посмотрел на Чейза. Оба работника знали, что он еще не совсем оправился после раны.
— Ты уверен, что справишься?
— Некоторые молодые коровы так и норовят выбиться из стада, — добавил Болди.
— Я думаю, справлюсь, — уверенно сказал Чейз — И потом — мне надо размяться. Я и так слишком долго отдыхал.
— Тогда конечно, — согласился Рамзей.
Глава 32
Небо, плотно затянутое серыми облаками, совсем не обещало солнца. Тусклый рассвет еле пробивался, когда Чейз уезжал из лагеря. Правда, этого света хватило, чтобы разглядеть на промерзшей земле следы лошади Джесси.
У него было так паршиво на душе, что ему было безразлично — видели работники или нет, в какую сторону он поехал. Они, видно, перемывали косточки ему и Джесси, обсуждая их отношения. Но что это были за отношения, кстати? Он и сам толком не знал.
Чейз ехал по ровной холодной долине, и ледяной ветер обжигал лицо. Он наглухо застегнул куртку и по совету Болди надел на голову цветастый платок, чтобы не отморозить уши. Но даже меховые штаны, которые одолжил Джеб, не спасали от холода. Он клял себя за то, что уехал из лагеря, что снова погнался за этой женщиной и на ее поиски может уйти целый день.
Но дня не понадобилось. Он проехал не больше полумили вверх по холму и неожиданно увидел ширококостного коня Джесси, щипавшего траву на соседнем холме. А между холмами на ровной площадке лежала Джесси. Упала с лошади?..
У Чейза защемило сердце. Он ринулся вниз, еле сдерживая дыхание. И только когда Джесси, услышав топот копыт, повернула голову, он смог вздохнуть полной грудью.
Чейз быстро соскочил с лошади и едва не упал. Он опустился на колени, увидел, какая она бледная.
— Ради Бога, Джесси, что случилось?
— Ничего.
— Ничего?
— Ничего, — повторила она со стоном. — Какого черта ты здесь делаешь? Он отпрянул.
— Черт побери, Джесси…
— Уберешься ты отсюда? — рявкнула она что было силы.
— Нет. Потому что ты больна.
— Я не больна.
Она попыталась сесть, но еще больше побледнела и откинулась на спину, закрыв глаза. Какого черта он здесь делает? Ей так везло все дни — она уезжала, чтобы скрыть утреннюю тошноту.
— Джесси, пожалуйста, скажи, в чем дело? В его голосе было искреннее беспокойство. Ей стало приятно. Надо сказать Чейзу что-нибудь — не правду, конечно, а что-нибудь успокаивающее.
— Мне немного нехорошо. Наверное, перетрудилась.
— Послушай, но лежать на холодной земле — не дело. Ты простудишься.
— Я собиралась добраться до хижины, но на этот раз не смогла… — Она осеклась, слишком поздно сообразив, что сболтнула лишнее.
— На этот раз? Так вот куда ты ездишь каждое утро? Зачем?
Она хотела было сказать, что там теплее и ей легче переждать, пока пройдет тошнота. Но лишь проговорила:
— Я ездила на северные пастбища. Почему бы мне не остановиться в хижине поесть? Еще есть вопросы?
