Ханна Хауэлл - Волшебство любви
Пока Избел перевязывала веревкой ветви и сучья, она думала о человеке, ради которого бросилась в ночной лес. Сэр Кеннет был бледен, грязен и беспомощен, но она находила его неотразимо красивым. Он был высок, худощав и силен. Хотя было трудно разглядеть его при тусклом свете маленького фонаря, Избел была уверена, что он темноволос и темноглаз. Такие подробности, конечно же, не имели особого значения, но все же интересно было понять, какого цвета у него глаза и волосы.
Она поморщилась, потащив уже готовые носилки к Кеннету и Пульхеру. И тут же, стоило ей снова увидеть сэра Кеннета, как она поняла, почему ее так тянуло сюда, почему ее звала судьба, всеми ими управлявшая. Было ясно: этот человек предназначен для нее. Пугающее откровение, но она понимала это душой, сердцем и разумом. Инстинкт твердил ей, что даже недолгий брак со злосчастным Патриком Граммером был не более чем шагом в ее путешествии к Кеннету Дэвидсону. Он привел ее в Бандал, так что она оказалась достаточно близко, чтобы помочь ему сейчас. Но следующий шаг будет самым трудным, и все зависело исключительно от нее самой. Она каким-то образом должна заставить сэра Кеннета понять, что он – ее будущий супруг.
С помощью Пульхера Избел уложила сэра Кеннета на носилки и привязала их к коню рыцаря. Всю жизнь ей твердили, что она – прекрасна, значит, видимо, так оно и было. Однако фигура у нее не пышная, а мужчины любят пышных женщин. Ее собственный муж даже делал нелестные замечания насчет отсутствия мяса на ее тонких косточках и пытался заставить Избел побольше есть. И у нее не имелось богатого приданого, побуждавшего бы мужчин искать ее руки; увы, ее земельные владения были весьма скромными. Прекрасная же одежда и дорогой конь сэра Кеннета подсказывали, что у него весьма значительное состояние или же он происходил из богатого клана. В любом случае от таких рыцарей ожидали, что они женятся на девушках, которые могут принести достойное приданое, дабы укрепить власть и положение мужа.
Избел мысленно выругалась, делая то малое, что могла, – то есть наскоро перевязала раны Кеннета и постаралась поудобнее его устроить и согреть. «Словно недостаточно моей внешности и почти бедности, чтобы отвратить его от меня, – так еще и эти мои многочисленные дары…» – думала она, тихонько вздыхая.
Дары – то было странное обозначение ее необычайных умений, которые чаще казались ей проклятиями, особенно в тех случаях, когда кто-то в страхе отворачивался от нее. Хотя муж Избел полагал, что можно использовать ее искусство для собственной выгоды, она все еще боялась и временами даже ненавидела свои дары. И она часто благодарила Бога, что Патрик не успел осуществить свои намерения. Родичи же Избел немного побаивались ее – так ей иногда казалось. С тех пор как она покинула родных, ее дары только укрепились, и она со страхом ждала реакции сэра Кеннета – он непременно начнет кое-что понимать… Ах, как бы ей хотелось, чтобы судьба выбрала для нее понимающего человека, то есть такого, который понял бы все должным образом.
– Я не могу выйти из этого круга, девушка, – проворчал Пульхер, прерывая ее невеселые мысли.
– Можешь, – ответила Избел, хватаясь за конские поводья. – Ложись на сэра Кеннета, но помни о его ранах.
– Хочешь, чтобы я лег на этого дурака?
– Да, его тело станет твоим щитом, и тогда мы быстро пересечем круг.
– Уверена?
– Я чувствую, что все получится.
– Полагаю, леди, никто не собирается спрашивать, хочу ли я, чтобы этот человечек лег на меня, – прерывистым шепотом заметил сэр Кеннет.
– Если вам от этого станет легче, то клянусь: все будет длиться не больше мгновения. Он весит не так уж много, и мне крайне нужна его помощь, когда настанет время лечить тебя в Бандале.
Рыцарь уставился на маленького человечка, разлегшегося на его груди. Пульхер ответил широкой улыбкой, а Избел принялась понукать нервничавшего коня. У Пульхера были очень белые и очень острые зубы, и Кеннет, хотя и отрицал всяческие суеверия, все же вынужден был признать, что человечек походил на брауни – на одно из тех созданий, о которых шепотом рассказывали сказки и легенды.
– Почему бы тебе просто не выйти из этого круга? – спросил Кеннет, немного боясь ответа.
– Потому что она разбрызгала святую воду, дурак, – пробурчал Пульхер и тут же добавил: – Ведь ты знаешь, кто я такой.
– Я знаю, кого ты напоминаешь… И знаю, что у тебя в голове слишком много суеверий.
Когда они пересекли круг, Пульхер тотчас слез с Кеннета и злобно на него уставился.
– Если ты, глупец, предпочитаешь в меня не верить, то это еще не значит, что я – суеверие. Я также знаю, что ты не можешь отделаться от той мысли, которую нашептывает тебе тихий внутренний голосок. И поскольку я – одно из тех маленьких созданий, о которых тебе рассказывала кормилица, то лучше спроси себя, почему ты способен меня видеть. Ведь большинство людей не способны… – Брауни рассмеялся при виде кислой физиономии Кеннета и зашагал рядом с Избел.
– Зачем ты мучаешь беднягу, Пульхер? – спросила она, увидев раздражение во взгляде рыцаря.
– Никого я не мучаю, – с преувеличенной обидой запротестовал Пульхер.
– Нет, мучаешь. И преуспел в этом. Ты и Патрика часто терзал.
– Он заслужил все, что на него свалилось.
Избел невольно вздохнула, услышав столь резкий ответ. Брауни всегда терпеть не мог Патрика, и чувство неприязни было взаимным. Патрик непрерывно жаловался, что не может ни увидеть, ни поймать карлика. Пульхер же постоянно донимал Патрика по мелочам и немного унялся только потому, что Избел вышла за него замуж. Временами она жалела, что мало обращала внимания на то, как относились к Патрику духи и мириады обитателей потустороннего мира. Все они его не любили. И если бы она посмотрела чуть дальше его красивого лица, которым любовалась до свадьбы, то могла бы призадуматься и разорвать помолвку. Но вместо этого она вышла за Патрика замуж и уже через несколько дней поняла, какую ошибку совершила. Прекрасный придворный, который ухаживал за ней, превратился в сыпавшего оскорблениями алчного человека, часто жестокого.
Наконец, поддавшись искушению, Избел тихо спросила:
– Пульхер, а что ты думаешь об этом рыцаре?
– Что он глупец.
– Почему ты называешь его глупцом?
– А как еще можно назвать человека, который едва не позволил себя убить для удобства шайки грабителей, сбежавших в свое логово с несколькими тощими коровами?
– Ну… это чистая правда. Не понимаю, зачем нужно красть друг у друга. И уж точно не пойму, зачем нужно при этом драться и убивать. Но если это делает его глупцом, то выходит, что каждая страна, где есть мужчины, кишит дураками.
