Мистер Солнечный Свет. Первая часть (СИ) - Ынсук Ким

Юджин подпрыгнул от испуга и воровато обернулся. Голос, заставший его врасплох, принадлежал хозяину гончарной мастерской Ынсану. Услышав подозрительный шорох из кухни, тот пришел проверить, не воры ли наведались за его едой, но обнаружил там всего лишь голодного и испуганного ребенка.

– Будешь есть всухомятку – подавишься. Сходи воды, что ли, в колодце набери себе. Он тут недалеко.

Ынсан недовольно цокнул языком и неторопливо ушел разжигать печь. Юджин плюхнулся на пол кухни и продолжил методично уничтожать запасы еды. Лишь когда в набитый до отказа желудок больше ничего не помещалось, Юджин отвлекся от еды и начал разглядывать Ынсана, сидящего у печи. Перед ним сидел лучший гончар в Чосоне, чей тонкий, прекрасный фарфор славился на всю страну и за ее пределами. За его изделиями выстраивались в очередь ценители искусства Чосона, Японии и Китая.

Юджин протянул ему то самое украшение, последний подарок матери:

– Это стоит трех мешков риса, но я возьму два с половиной. Остальное – плата за еду.

– И зачем мне это? Не носить же мне такое.

– Вы можете это продать и получить деньги.

– Откуда это у тебя? Ты похож на сбежавшего раба или на брошенного сына мясника. Мне краденого не нужно!

– Я не крал это.

Юджин крепко сжал в руках украшение.

– Мама за это заплатила своей жизнью.

– Довольно. Забирай это и уходи, – бросил небрежно Ынсан и махнул рукой, прогоняя мальчика.

Голодный мальчик, один далеко в горах, и при нем дорогое украшение – все это было слишком подозрительно. Не надо быть ясновидящим, чтобы понять, что все это чревато проблемами, а Ынсан не хотел неприятностей на свою голову. Однако мальчик не собирался отступать и твердо стоял на своем:

– Ладно, тогда я прошу два мешка риса и разрешения остаться здесь до завтра. – Это все, на что мог надеяться Юджин. Лишь бы хоть немного отдохнуть и спрятаться от погони.

Юджин был в отчаянии. Ему некуда было бежать, негде было укрыться. И только последние слова матери тлели тусклым угольком у него в груди. Надо было выжить, любой ценой, даже если и жить-то уже не хотелось. Он не мог допустить, чтобы жертва родителей оказалась напрасной.

– Я так устал, что еле на ногах держусь…

От искренних слов мальчика сердце Ынсана обливалось кровью, он не мог равнодушно смотреть на его изможденное личико.

Вдруг неожиданный гость прервал их напряженный диалог. Это был Джозеф – американец, который наведывался в гончарную мастерскую Ынсана на протяжении нескольких дней в отчаянной надежде приобрести его уникальные фарфоровые изделия.

Увидев во дворе незнакомца, Юджин содрогнулся всем телом от ужаса. Он подумал, что это человек хозяина и его вот-вот схватят, и был готов уже распрощаться с жизнью, но незнакомец лишь небрежно взглянул в его сторону и сразу же направился к Ынсану.

– Скоро лодка в Америка поплыть. Сегодня деньги есть. Купить фарфор. – Не обращая внимания на бледного, перепуганного Юджина, забившегося в угол от страха, иностранец настойчиво продолжал упрашивать гончара продать свою драгоценную работу.

Для Джозефа покупка ценного фарфора была единственным способом попасть на родину. Изначально он прибыл в Чосон с благородной миссионерской целью – просветить темный народ дикого Чосона и поведать ему о религии Запада. Но, как и все иностранцы, он столкнулся с притеснением со стороны местных жителей. А все из-за политики «закрытых дверей», которой придерживался правитель Чосона. Джозеф не хотел повторить печальную судьбу французских священников, убитых за свою веру, поэтому стремился вернуться в Америку как можно скорее. И вот представилась идеальная возможность: на днях в Америку уходил корабль. Такой ценный подарок, как фарфор, наверняка растопил бы сердце капитана, и он пустил бы Джозефа на борт.

Юджин широко раскрытыми от удивления глазами смотрел на иностранца. Хоть он и говорил на родном языке мальчика, слова его понять было трудно.

– Что вам всем от меня надо? Надоели! Убирайтесь оба! – Ынсан раздраженно крикнул на незваных гостей, досаждавших ему назойливыми просьбами.

Юджин бросился к иностранцу и потянул его за рукав:

– А Америка далеко? – Ему было неважно, куда бежать, только бы подальше отсюда. Главное – выжить.

Джозеф растерянно посмотрел на мальчика, потерянного и дрожащего от страха как осиновый лист. Но в глазах мальца светился огонек решимости.

Америка – далекая, чужая для такого мальчика страна, к тому же там говорят на другом языке. Место, совсем непохожее на Чосон. Ему там не место. Только Джозеф открыл рот, чтобы озвучить свои мысли, как вдали раздался громкий выстрел. В небо взлетели перепуганные птицы.

Америка шла штурмом на дикий Чосон. Свою осаду она начала с южной крепости Квансондин [4]. Выстрелы громыхали со всех сторон. Американские войска стреляли по крепости из пушек, местные из засады отвечали им залпами из винтовок. Уже погибло много чосонцев, что подтверждало очевидный факт: перевес сил в сторону американцев слишком велик. Как бы патриоты ни отстаивали Чосон, им было не одолеть военную мощь Америки. Осознавая неминуемость своего поражения, они не намерены были отступать и сдаваться. Каждый бился насмерть. Даже перед лицом смерти никто не думал о дезертирстве. Бежать – значит предать свою Родину, императора.

После того как пушечные снаряды сравняли крепость с землей, американские войска высадились на сушу, чтобы раздавить остатки сопротивления. Пули с легкостью пробивали хлипкие доспехи чосонцев. Мечи и копья ломались в мгновение ока, но сломить гордый дух сопротивления было не так просто. Раненые, лишенные оружия, они все равно поднимались на ноги. В ход шли камни и комья земли. Они сражались до последнего… И проиграли. Наступившую тишину нарушал только хлопающий звук развевающегося на ветру американского флага над развалинами крепости.

Это была даже не битва – бойня. Кровавая бойня. Кровь двухсот сорока трех солдат, отдавших жизни за свободу своей страны, превратилась в кровавый дождь, окрасивший землю Чосона в алый цвет.

Выжившие в бойне были взяты в плен, стали заложниками, чьими жизнями собирались торговать при дальнейших переговорах с императором. Несмотря на свои агрессивные действия, Америка хотела установить перемирие с Чосоном и ради этого была готова вернуть пленных. Но чиновников при императоре такой расклад не устраивал. Перемирие они рассматривали как продажу своей страны. «Наши воины попали в плен, потому что не выполнили свой долг и остались живы. Трусы несчастные! Мы не примем их назад!» Такое решение было принято во дворце. Для правительства на первом месте была честь Чосона, а не люди, рисковавшие жизнью ради родины. Холм, на котором стояла крепость, стал могилой для тех, кто пал смертью храбрых, защищая свой народ. Свою страну. Страну, которой не было дела до их смертей.

В ту ночь, подобно американским войскам, прибывшим на землю Чосона незваными гостями, в гончарную мастерскую неожиданно нагрянули охотники за рабами, разыскивающие беглого раба. Ынсан, посетив на горе могилу своего брата, погибшего при защите крепости Квансондин, вернулся в мастерскую и наткнулся там на людей Пхансо, которые обшаривали все полки, закутки и даже печь. Рассвирепев от такой наглости, Ынсан прогнал их взашей и принялся оглядываться в поисках мальчишки. Его взгляд остановился на ленточке, торчащей из ящика для горшков, – такими чосонцы обычно перевязывают себе волосы. Там, затаив дыхание, сидел перепуганный Юджин. Убедившись, что люди хозяина ушли, он наконец вылез из своего укрытия.

– Я же сказал тебе убираться отсюда! – сразу набросился на него Ынсан.

Мальчика трясло от страха, но в голове крутилась только одна мысль: «Не хочу умирать! Не здесь! Не сейчас!» Ком подступил к горлу, горечь заполнила сердце. Ему ведь всего девять лет! Чем он заслужил такую судьбу? В отчаянии он взмолился о помощи:

– Моего отца убили, а мать от отчаяния кинулась в колодец. За мной гонятся охотники за рабами. Если поймают, забьют плетьми до смерти, или я умру от голода. У меня никого не осталось, и мне некуда идти. Умоляю, помогите мне! – С каждым словом ему было все сложнее и сложнее говорить. Горечь, скопившаяся глубоко внутри, выливалась слезами, они застилали глаза, душили; тело мальчика сотрясалось от рыданий.