Сьюзан Девис - Взгляд Ангела
Бет не могла ни двигаться, ни думать. Она только «ощущала». Прикосновения его стали более твердыми, требовательными. Вот его пальцы стали ласкать ее сосок, словно в ответ на его внимание набухший под его рукой. От этого удивительного ощущения Бет застонала.
Именно этот стон привел ее в чувство. Вскрикнув, она ударила его по руке. Колени ее сильно дрожали.
— Вы… распутный кобель! — она искала самые обидные слова. — Как вы смеете? Как…
Но Бет не могла закончить. Ее собственное тело все было во власти желания. Как смеет, однако этот… «Божий человек» вести себя подобным образом? Ну, теперь-то она знает ему цену. Даже в полубессознательном состоянии — это похотливое животное! Она не знала, злилась ли на него за эту вольность, или на себя, за свою, пусть минутную, слабость.
Почти истерически Бет убеждала себя, что это был только шок от его наглости, а никак не одобрение его умелых ласк. Она постаралась забыть сладострастный стон и обрести самообладание. Незнакомец смотрел на нее из-под ресниц, как осоловевший хищник. Он улыбнулся сонной полуулыбкой, что разъярило Бет еще больше.
— Не распускайте рук, черт возьми! — прошептала она. — Вы не знаете, с кем имеете дело!
— Знаю. — Голос незнакомца был слабым, ему трудно было говорить, но в улыбке и лице появилось мальчишеское очарование. — Вы — мой ангел!
Энн покраснела. Вольф Линдер всегда сообщал кому ни попадя, что она — все, что угодно, только не ангел! Незнакомец опять впал в бессознательное состояние.
Все еще сердитая, но озадаченная и встревоженная тем, что он сказал, Бет склонилась над незнакомцем щупая пульс и прислушиваясь к прерывистому дыханию. Ей не хотелось, чтобы он сейчас умер, во всяком случае не раньше, чем она скажет ему все, что о нем думает.
— У тебя что, нет ни капли стыда?
Бет Энн виновато вскочила, услышав, как рявкнул ее отец. Вольф Линдер заполнил собой дверной проем, огромный, как медведь; его черная с проседью борода топорщилась от негодования, воротник сорочки был туго застегнут на толстой шее, жилет, казалось, вот-вот лопнет. Живот украшала золотая цепочка от часов.
— Что значит эта непристойность? — Его бас прозвучал, как Иерихонская труба. Взгляд черных глаз был острым и проницательным.
Ступая по чистому деревянному полу, он направился к дочери, и деревяшка ниже колена правой ноги стучала в такт его трости. Доктор Самюэль Сэйерс, коротышка с жидкими бакенбардами, появившись из-за его спины, заторопился к пациенту.
Бет Энн съежилась:
— Это… Это был несчастный случай, па.
— Владыка тьмы не оставляет тебя, дочь моя, — пробормотал Вольф. — Выстрелить в Божьего человека — это очень плохо, но найти тебя здесь, с распущенными волосами и недостаточно одетую, похожую на блудницу, за пределами всяких границ приличия…
Бет Энн посмотрела на себя и густо покраснела: впопыхах она не заметила, что на ней почти ничего нет, кроме довольно прозрачного халата, о чем ей и напомнил проповедник таким необычным образом. Хотя ее одежда уже почти высохла, она прилипла к телу в неподобающих местах, к тому же на ней были пятна крови проповедника. Ноги были босые и грязные, и она не сомневалась, что прическа делает ее похожей на привидение.
— Я… прошу прощения, па, — Бет инстинктивно подалась назад. — Но у него было кровотечение и…
— Убирайся, распутница, — крикнул Вольф Линдер, стукнув тростью. — И, надеюсь, твое вмешательство не повредило несчастному?!
— Вовсе нет, мистер Линдер, — вмешался доктор, нервно улыбаясь, — лучшего и быть не может. С Божьей помощью с этим молодым человеком все должно быть в порядке. Мы снимем с него эту одежду, так ему будет удобнее.
— Видишь, па, — вставила Бет Энн, задрав нос и воодушевляясь, — я сделала все как надо…
— Веди себя прилично, дочь Евы! Ты все время приносишь в мой дом бесчестье. Лучше было бы задушить тебя в пеленках, чем снова видеть такой позор! Бог знает, что я должен буду сказать шерифу, чтобы тебя не притянули к ответу за нарушение законов человеческих и Божеских!
Бет застыла с открытым ртом:
— Но это же был несчастный случай! Генри налетел на меня. Спроси Бака.
— Молчать! — заревел Вольф. — Небо свидетель, ты все равно получишь какое-нибудь наказание. Позволь мне самому решать, как быть с этим делом, не то я подам на тебя в суд. Посмотрим, как ты тогда будешь задирать нос.
Бет Энн давно знала, что в периоды испытаний не приходится рассчитывать ни на поддержку, ни тем более на справедливость со стороны отца. Не были новыми ни нежелание ее выслушать, ни стремление верить худшему, ни глухота к похвалам других. Она скрывать прятать обиду и сейчас заговорила с привычной бравадой:
— Давай, па, действуй. Правду говоря, тихая и темная камера, где ничего не надо делать — это не так уж и плохо. И как знать, может через год-два ты и научишься готовить что-нибудь съедобное для клиентов.
Мысль о том, что придется обходиться без кулинарного искусства дочери, сделала Вольфа еще более мрачным.
— Злоречивая блудница, прочь с глаз моих! Я разберусь с тобой позже!
Бет Энн слегка вздрогнула, но сказала нарочито вызывающе:
— Конечно, па, Бог свидетель, я не хочу лишать тебя любимого развлечения.
Бет повернулась и вышла, оставив отца очень раздраженным. Она ушла на свою половину, чувствуя, что еще далеко не все кончено. «Черт бы побрал этого проповедника! Это ведь все из-за него!»
Зак не мог припомнить, когда еще в жизни ему было так плохо. Он чувствовал себя так, как когда был избит, истоптан злобными, извергающими слюну рогатыми тварями на берегу Рио-Гранде.
Единственным светлым пятном в лихорадочном тумане был этот темноволосый ангел с пухлыми губками, который время от времени обретал реальные очертания. Казалось даже, что в этих очертаниях было что-то знакомое. Но как только Зак начинал всматриваться, видение исчезало и вместо него возникало какое-то бурое лицо с седыми усами, видимо, принадлежавшее самому дьяволу. Если бы ему удалось уговорить ангела ненадолго задержаться! Это было бы блаженство!
Когда Зак пришел в себя, то услышал что-то похожее на грохот. Потом он постепенно превратился в осмысленную речь.
—…будить его!
— Доктор сказал, что он придет в себя, когда проснется, па.
Этот второй усталый и охрипший женский голос заинтересовал Зака, и вот туман рассеялся, и появилось лицо. Это был его ангел, но он так изменился! Черные волосы были собраны в какой-то замысловатый пучок, щеки бледные, губы плотно сжаты. А ее большие, серые глаза, не раз грезившиеся ему… О Боже, никогда он не видел такого несчастного взгляда. Зак вдруг почувствовал, что сердце его ноет больше, чем тело.
