Мэри Пирс - Возвращение
— Комбинезон! — повторил он недовольно. — Может, мне стоило прийти в нем!
— Вы обиделись на мои слова?
— Нет! Я вам говорю, что я — крепкий орешек.
— Не уверена в этом, я только хотела сказать…
— Так что же вы хотели сказать?
Танец закончился. Они остановились и стали хлопать.
— …Что вы мне очень нравитесь в рабочей одежде.
— Если я вам нравлюсь, тогда все в порядке. Это и требовалось, во всяком случае.
Чарли был из числа тех, кто всегда надеется на лучшее. Было видно, что он прирожденный оптимист, так как уголки его губ загибались кверху, а вокруг глаз залегли морщинки от смеха. Все его лицо от распространявшейся по нему улыбки становилось морщинистым; когда он смеялся, слушатели неизменно присоединялись к его смеху, нравились им его шутки или нет.
— Леди и джентльмены! — послышался голос распорядителя танцев. — Следующий танец, по просьбе многих, ваш старый любимый «Вечно молодой вальс!».
На граммофон поставили новую пластинку, но раздался только грустный вздох. Публика захлопала. Майк Грей забыл завести граммофон. Он быстро исправился, и звуки вальса заполнили зал. Танцевать стало свободно, потому что некоторые парочки отправились отдохнуть.
— Так-то лучше, — сказал Чарли. — Теперь мы сможем потанцевать как следует.
— Вы не так уж плохо танцуете, — заметил он, пока они вальсировали.
— Когда слышишь музыку, все сразу вспоминается.
— Говорят, что так же бывает с ездой на велосипеде.
— Я не умею ездить на велосипеде.
— Не умеете? Я не могу этому поверить, — сказал Чарли.
— Неужели это так ужасно?
— Да, это просто катастрофа!
— О каких глупостях мы с вами говорим! — воскликнула Линн. — Как я могу хорошо танцевать, если вы меня все время смешите?
Но она была счастлива и с удовольствием смеялась вместе с Чарли. Когда он смотрел на нее, то каждый раз делал для себя новое открытие. В «Фокс и Кабс» Линн была совершенно другой. Она была всегда очень сдержанной, и это его привлекло. Но сегодня она была такой веселой и все время смеялась, и ему стало еще приятнее проводить с ней время.
— Почему бы вам не потанцевать и с другими женщинами?
— Разве они здесь есть? — спросил ее Чарли.
Он не отводил от нее глаз.
Через некоторое время Чарли усадил Линн и пошел купить им что-нибудь выпить. Пока он ждал очереди, человек по имени Истон заговорил с ним, пихнув его локтем под ребра. Чарли зрительно хорошо знал его. Он был трубочистом в Херрике.
— Ну, ты и веселишься! — Истон ткнул пальцем в сторону Линн, сидевшей у окна. Ей было очень жарко. — Ты умеешь подцепить себе бабу. Надо отдать тебе должное.
— Спасибо, — ответил ему Чарли. Истон был пьян.
— Она — дочь Джека Мерсибрайта, да? И по вечерам работает в «Фокс и Кабс». С ней у тебя не будет хлопот. Ты знаешь, что говорят о буфетчицах. — Истон наклонился к уху Чарли, от него несло перегаром. — У нее есть ребенок… Парень родился в кредит. Как говорят… Его папаша никогда не заплатил ей по счету…
— Послушай, — тихо сказал ему Чарли. Он видел, что на них уже начали обращать внимание люди, — не хочешь ли ты заткнуть свою пасть?
Истон удивленно уставился на него.
— Ну, я просто хотел тебя предупредить.
— Не стоит беспокоиться, — сказал Чарли. — Я знаю все, что мне нужно знать.
— Правда? Мне следовало бы догадаться! — Истон заулыбался от уха до уха. — Ты никогда не терял времени даром.
— Уйди с дороги, — ответил Чарли.
Когда Чарли вернулся к Линн с напитком, у него горело лицо и мрачно сверкали глаза.
— Что случилось? Почему вы такой злой?
— Кто-то что-то мне сказал.
— Это — Берт Истон?
— Да, вы правы.
— Что он сказал?
— Неважно.
Линн догадывалась, что мог ему сказать Истон. Она прожила треть своей жизни с подобными насмешками. Они следовали за ней повсюду, и она уже привыкла к ним. Линн отпивала лимонад и смотрела на Чарли, потягивавшего пиво.
— Вы знаете, что Роберт рожден вне брака?
— Да, я знаю, но меня это не волнует.
Он посмотрел на Линн: прямой и пристальный взгляд дал ей понять, как мало его интересуют сплетни. И Линн ответила таким же прямым взглядом, показывая, что она ему доверяет. Они не замечали этой толпы в зале. Шум их не беспокоил, он казался отдаленным и нереальным. Танцоры шаркали ногами на площадке, на граммофоне менялись пластинки, распорядитель танцев объявлял мелодии. Линн допила лимонад и поставила пустой стакан. Она подождала, пока Чарли допил пиво, потом она встала и взяла его руку.
— Пойдемте, вы научите меня танцевать фокстрот, — сказала она.
Без пятнадцати десять прибыл Клю Вильсон с женой Норой.
— Только не говорите мне, что мы опоздали, я это знаю и сам. Она целый час искала мои запонки.
Клю взял Чарли за руку и посмотрел на стол, где продавались напитки.
— Не хочу танцевать, я умираю от жажды. Пошли, и ты купишь мне что-нибудь выпить.
Но Чарли и Линн собирались уходить, и Чарли пытался отыскать пальто Линн.
— Вы уже уходите? — спросил Клю. — Это безумие! Вечер только начинается!
— Я знаю, что еще рано, — сказала Линн, — но я действительно думаю, что уже достаточно потанцевала.
— Я тоже, — добавил Чарли. — Мне уже не терпится подышать свежим воздухом.
Он наконец нашел пальто Линн и помог ей одеться. Клю смотрел на него, как сова.
— Ну, полагаю, если вы должны — значит, должны. Но не стойте слишком долго у перехода на Хэдли Шарп.
Нора стукнула его по лодыжке, и он удивленно повернулся к ней.
— Я просто хотел сказать, что сегодня ночью выпадет сильная роса, и мне бы не хотелось, чтобы они простудились.
— Мы все знаем, что ты имеешь в виду, — ответила ему Нора.
— Ладно, я прощаюсь с вами, — сказал им Чарли.
— Пока, пока, — ответил Клю, подмигивая.
На улице, когда они вышли из освещенного зала, Чарли взял Линн под руку и помог ей сделать первые нерешительные шаги в темноте по тропинке. Но когда он понял, что она уже может видеть, он выпустил ее руку.
— Не обращайте внимания на Клю. Он — мой друг и болтает все не со зла.
— Вы живете у них, так?
— Теперь мне уже осталось жить у них недолго, — сказал Чарли. — У них скоро будет ребенок. Когда он родится — в следующем апреле, — мне придется искать себе другое жилье.
— Где вы станете жить?
— О, я не знаю. Но не так сложно найти комнату. Кто знает, может, я куплю себе небольшой домик? Многое может произойти до следующего апреля.
Ночь была теплой и тихой. Пока они шагали по тропинке, им было слышно, как на поле, по другую сторону живой изгороди, стадо громко жевало траву.
