Сандра Дюбэй - Ночной всадник
– Кристофер! – выдохнул он, снова поворачиваясь к сыну. – Я ошибался… тогда, много лет назад… так ошибался! Я видел лишь упадок нравов, царящих при дворе. Я видел королеву, окруженную фаворитами и лицемерными прелатами, – трудно сказать, кто из них был хуже. Видел, что король слаб и не может освободиться от влияния негодяев, прячущих под раззолоченными камзолами свое черное нутро…
– Отец! – взмолился сын. – Пожалуйста, не надо!
Но барон, погруженный в горестные воспоминания, его не слышал.
– Я верил, – продолжал он, – что Англия устала от монархии, при которой любой глупец или негодяй может занять трон и унаследовать власть над страной только потому, что он – сын своего отца.
– Отец, пожалуйста, тебе не нужно оправдываться… – настаивал Кристофер. Он видел, что силы отца тают на глазах.
– Нет, нужно! – возразил барон. На морщинистых щеках его блестели слезы. – Ты должен знать, почему…
Он закрыл глаза и вцепился иссохшей рукой в одеяло.
– Кромвель казался мне порядочным человеком, отважным и честным. Я думал, что он принесет стране порядок, научит людей страху божьему, защитит простой народ, из которого лорды тянули все соки. Тогда я не знал…
Старик вздрогнул: перед глазами его проносились страшные картины войны. Вот «круглоголовые», солдаты Кромвеля, поджигают и разрушают старинные церкви, крича, что обиталищам идолов не место на английской земле. Вот они врываются в города и замки, крушат, жгут, убивают, насилуют. А затем…
Карл Первый был казнен, и Оливер Кромвель принял титул лорда-протектора. Но наступление мира не принесло народу облегчения. В Англии воцарился жестокий пуританский режим. Актеры, музыканты, художники были изгнаны из страны; слуги Кромвеля бросали людей в тюрьмы за модное платье, яркий чепец, цветную ленту в косе; даже улыбка считалась непозволительным грехом.
– А процессы ведьм! – прошептал старик вслух. – Честных англичан обвиняли в колдовстве и сжигали живьем десятками, если не сотнями!
– Но теперь с этим покончено! – возразил сын, стремясь отвлечь отца от тягостных воспоминаний.
– Я не знал, что они хотят убить короля, – продолжал барон. Перед внутренним взором его возник Карл Первый, с гордо поднятой головой всходящий на плаху. – Я думал, его отправят в изгнание, может быть, во Францию. Ведь его королева была родом из Франции…
– Отец, прошу вас!.. – воскликнул Кристофер, не в силах более выносить мучений старика.
Однако барон не мог отрешиться от своего позора. Невыносимая боль жгла его, словно удары кнута, отравляла последние часы его жизни.
– Наконец Кромвель умер, и титул протектора унаследовал его сын. К тому времени стало очевидно, что Англия устала от пуританства. Англичане тосковали без праздников, без смеха и веселья… и без королевского двора. Когда правительство призвало из изгнания принца Уэльского, я искренне радовался, не подозревая, что, став королем, Карл Второй начнет мстить за отца.
Кристофер помнил день, когда в замок Четем явился гонец из Лондона. Король вызывал отца на суд – держать ответ за «измену». По королевскому указу барон де Уайлд лишился всех своих земель и владений. После старинной роскоши замка хижина, крытая соломой, казалась барону и его сыну тюрьмой.
– Я ошибся, – слабеющим голосом прошептал умирающий. – И эта ошибка стоила мне земель, которыми владели наши предки на протяжении шести столетий. А тебе она стоила наследства. Сын мой, по моей вине ты лишился всего, что предназначалось тебе по праву. Я не могу умереть без твоего прощения. Скажи, Кристофер, ты меня прощаешь?
Кристофер де Уайлд был не мальчиком, но взрослым мужчиной, сильным, отважным и непреклонным. Он забыл, когда в последний раз проливал слезы, но сейчас у него защипало глаза.
– Конечно, отец, – с чувством ответил он. – Пожалуйста, не мучьте себя больше!
– После моей смерти, – продолжал старик, – бароном де Уайлдом станешь ты. Единственное, что я могу оставить тебе, – титул, драгоценнейшее мое достояние, которое не может отнять у нас ни король, ни сам господь бог. Будь достоин своего титула, сын мой. Помни о чести и о своем долге…
– Отец, – взмолился Кристофер, – прошу вас, успокойтесь, отдохните немного! Я все прощаю, давно уже простил… Пожалуйста, берегите силы!
Старик откинулся на подушку и закрыл глаза. Сил больше не оставалось: с каждым вздохом барон чувствовал, как уходит из его тела жизнь. Не пройдет и нескольких часов, как бароном де Уайлдом станет его сын. В наследство Кристофер получит лишь обесславленный титул да крытую соломой хижину в глубине дремучих лесов, которые, как и замок Четем, теперь принадлежат иному хозяину.
Три дня спустя четверка смирных крестьянских лошадей отвезла гроб с телом барона в деревенскую церковь, построенную еще во времена норманнского завоевания. В подземной гробнице, рядом со своими предками, несчастный старик наконец нашел покой.
Кроме Кристофера, за гробом шли крестьяне и слуги из замка: хоть они теперь и работали на нового господина, сердца их принадлежали де Уайлдам, которым служили их отцы, деды и прадеды.
После похорон Кристофера пригласил к себе Айзек, бывший главный конюх отца – невысокий коренастый человек, любивший молодого барона как родного сына.
После того как лорд де Уайлд впал в немилость, Айзек остался в замке, отказавшись бросать конюшню на произвол судьбы. Хоть великолепные лошади барона теперь принадлежали новому хозяину, Айзеку они были дороги, словно дети, и он не мог даже помыслить о том, чтобы оставить их без присмотра.
Кристофер понимал Айзека и не обижался на него. Он и сам гордился конюшнями, на обустройство которых отец потратил многие годы, и трепетал при мысли о том, что может случиться с лошадьми, если они попадут в руки равнодушного невежды. Молодой барон знал, что, на кого бы ни работал Айзек, в глубине души он по-прежнему считает себя преданным слугой де Уайлдов.
И теперь Кристофер сидел в низенькой, жарко натопленной комнатке при конюшне, потягивал эль и старался не думать об отце, лежащем сейчас в холодном и сыром каменном мешке.
Весь вечер на конюшню гуськом тянулись крестьяне и слуги, желающие засвидетельствовать свою преданность новому барону. По одиночке, по двое и целыми семьями они преклоняли колени перед Кристофером, целовали ему руку и клялись в верности молодому господину.
Конечно, эта присяга не имела никакой законной силы. Согласно закону, крестьяне четемских земель теперь были обязаны верностью новому господину. Но эти простые люди не разбирались в политике. «Издавна заведено, – говорили они, – что мы служим баронам де Уайлдам, а они помогают нам в трудные годы и защищают от врагов. Так было при наших отцах и дедах, и не нам менять установленный порядок».
