Карен Монинг - В царстве сновидений
Джейн уже предвкушала, как в течение ближайших следующих дней будет блаженно погружаться в жизнь невероятных героев и счастливую атмосферу любовных романов. Взглянув на часы еще раз, она вздохнула, поставила велосипед у дверного косяка, затащила коробку в квартиру, снова взяла велосипед, решительно вышла из квартиры, быстро закрыла и замкнула за собой дверь. Все-таки у нее хватило здравого смысла не открывать коробку прямо сейчас. Если бы Джейн не удержалась, и открыла коробку, она бы сначала решила, что можно быстренько взглянуть на обложки книг, потом бы обязательно открыла одну из книг, а вот тогда бы она уже точно погрузилась в фантастическую реальность романа и забыла о работе. И тогда Лора бы наверняка ее уволила!
Был почти час ночи, когда Джейн наконец-то вернулась домой. Если бы ей пришлось сделать хотя бы еще одну дополнительную порцию наполовину безкофеинового, двойного, не сильно сладкого и с легким слоем пены Кофе-Латте для еще одной привередливой глупой аннорексичной красотки, дело бы не обошлось без рукоприкладства по отношению к этой клиентке. Ну почему никто больше не хочет пить обыкновенный старомодный кофе, сладкий и с большим количеством сливок? Жизнь слишком короткая, чтобы постоянно считать калории. По крайней мере именно это она повторяла себе каждый раз, становясь на весы и обнаруживая, что они обманчиво показывали будто она полновата для своего роста в пять футов три и три четверти дюйма.
Мысленно встряхнувшись, она выбросила из головы мысли о работе. Все закончилось. Она отработала положенное ей время, так что теперь она свободна и может снова быть просто Джейн. И вообще она больше не могла ждать момента, когда наконец сможет начать читать тот роман о вампирах, который давно умирала от желания прочитать!
Джейн быстро почистила зубы и быстро переоделась, сменив джинсы и свитер на любимую ночную рубашку, такую легкую и романтическую, с мелкими ромашками и васильками, вышитыми по краям свободного выреза. Она перетащила коробку к кровати прежде чем плюхнуться на мягкие, старомодные подушки. Разрезав упаковочную ленту канцелярским ножом, Джейн замерла. Из коробки шел неотразимый аромат пряностей. Жасмин, сандаловое дерево и что-то еще…что-то неуловимое, что заставило все романтические чувства из ее снов вспыхнуть с новой силой и яркостью. Как раз самое время почитать любовный роман, и никто не будет отвлекать от накала страстей в горячих любовных сценах, – печально подумала Джейн. Только в своих снах она была искушена в искусстве любви. А в реальной жизни она была девственна и невинна, ее гормоны в последнее время, казалось, находились в постоянном состоянии медленного кипения.
С кривой улыбкой Джейн начала разгребать толщу фиолетовых пенопластовых шариков, пока ее руки не наткнулись на какой-то сверток из жесткого материала. Она нахмурилась и с силой потянула, пенопластовые шарики рассыпались по деревянному полу. Экзотический аромат наполнил комнату. Джейн покосилась на закрытое створчатое окно, когда волна жаркого бриза нахлынула на нее, развевая локоны ее рыжих волос и заставляя ее ночную рубашку вплотную прильнуть к ее телу.
Растерянно она положила свернутую материю на кровать и принялась осматривать коробку. Ни почтового штемпеля, ни обратного адреса, только ее имя, напечатанное сверху коробки большими буквами рядом с номером ее квартиры.
“Ну уж нет, я не собираюсь за это платить!” – возмущенно заявила Джейн, уверенная в том, что скоро ей пришлют счет на кругленькую сумму. “Я этого не заказывала!” Черта с два она будет платить за то, что ей совершенно не нужно. У нее сейчас нелегкое время: она и так с большим трудом зарабатывает на вещи, которые ей действительно нужны.
Раздраженная тем, что у нее не было новых книг для чтения, она резко рванула за край свернутой материи, которая быстро развернулась на кровати.
Джейн застыла с неприлично отвисшей нижней челюстью.
“Это совсем не смешно”, – шокированно выдохнула она. А затем тихим дрожащим голосом прошептала: “Нет! Это просто невозможно.”
Это был гобелен тонкой ручной работы, с вытканным на нем узором, изображавшем прекрасного воинственного Горца. Он стоял перед средневековым замком в уверенной позе, красноречиво свидетельствовавшей о том, что он был хозяином этого замка. Облаченный в темно-красный с черным шотландский плед, украшенный регалиями своего клана, он стоял с вытянутыми вперед руками, так будто пытался дотянуться до нее.
И это был ОН. Мужчина из ее снов.
Глубоко вздохнув, Джейн закрыла глаза, а потом медленно открыла их.
Это все еще был он. Точно такой же каким он был в ее снах, в самых мельчайших деталях, начиная с сильных предплечий и таких умелых рук, заканчивая его яркими глазами цвета морской волны, шелком его темных волос и чувственным ртом.
Она была бы просто счастлива жить во времена Средневековья с таким мужчиной как он!
Под его изображением, вытканном с такой тщательностью и точностью, было выткано и его имя. “Эйдан МакКиннон” – прошептала Джейн.
Смертные плохо переносили заключение в темном царстве – они не старели, а время растягивалось в вечность – и Эйдан МакКиннон не был исключением. Уже через два столетия, ледяного заключения, дополненного изобретательными пытками Темного короля, Горец забыл кем он когда-то был. Следующие две сотни лет король жестоко обучал и изменял сущность смертного.
Король обучил Горца всем языкам мира, рассказал ему об умениях, обычаях и нравах, присущих каждому веку, чтобы он смог жить среди людей любого столетия не вызывая подозрений. Он научил его в совершенстве управляться со всеми существующими видами оружия и наделил его особыми талантами.
На протяжении пятого и последнего столетия, король часто отправлял Эйдана в мир смертных, чтобы исполнять те или иные наказания. Истребить врожденное чувство чести этого смертного было невозможно. Чтобы добиться от смертного послушания во время таких миссий, королю пришлось воспользоваться черной магией. Ему было абсолютно безразлично, что конфликт между честью и чарами доставлял смертному неизмеримую боль. Темного короля в таких делах интересовал только конечный результат.
После пяти столетий мужчина, который когда-то был известен как Эйдан МакКиннон, больше не помнил о тех коротких тридцати годах, прожитых так бесконечно давно в мире смертных. Теперь он даже не знал, что сам смертен, а потому не понимал почему его король решил изгнать его в чужой ему мир смертных.
