Патриция Поттер - Железное сердце
Морган приколол на грудь жетон техасского рейнджера — хотя вряд ли это имело значение на этой территории. Но он не желал ошибок — он хотел, чтобы Брэден узнал в нем представителя закона.
Он хотел взять Николаса Брэдена живым.
Обычно Морган был не столь щепетилен. Убийца остается убийцей, и Морган почти не переживал, когда ему приходилось прикончить такого человека, и он никогда не целился, чтобы только ранить. Это было одним из первых выученных им правил. Но Морган не желал тащить труп за сотни миль, назад в Техас, даже если альтернатива означала долгое и тяжелое путешествие с живым арестантом.
Единственным, что останавливало его от немедленного нападения на Брэдена, была молодая женщина. Он не хотел вовлекать ее в возможную перестрелку.
Он предположил, что она сестра Брэдена, хотя они ничуть не походили друг на друга. У Лорили Брэден были медового оттенка волосы, и он представлял себе, что глаза у нее необычные, золотисто-карие, как у ее отца и другого брата, Энди.
Вначале Морган выследил эту семью, надеясь, что она даст ему нить к местонахождению Брэдена. И они это сделали: он подслушал, как они говорили о ранчо Брэдена в Вайоминге. Вдобавок он узнал, что Брэден застрелил в Хармони невооруженного паренька и что весь клан Брэденов живет тем, что с маленьким шоу путешествует туда-сюда через Техас и Колорадо. Мошенники, вот кто они такие. Куда бы они ни направлялись, их сопровождали слухи о карточном шулерстве и обмане клиентов, получающих под видом чудо-препаратов от всех болезней лишь спиртовые растворы.
Моргану был неприятен сам факт, что его принимают за одного из них. Он надеялся исправить это положение.
Скоро.
Как ни странно, сестра держалась вблизи Брэдена все утро, работая вместе с ним по ограждению кораля [2], которым они, вероятно, никогда не воспользуются. Она завязала свои длинные волосы на затылке лентой, и на ней были мужские брюки. Он никогда не видел прежде женщины в брюках и подивился реакции собственного тела на ее стройную, подчеркнутую ими фигуру.
Впрочем, ему не следовало удивляться: судя потому, что он о ней узнал, она могла соблазнить ангелов на небесах.
Солнце стояло высоко в небе, когда женщина вошла в хижину, а Николас Брэден отъехал на лошади, позади него на седле лежала винтовка в чехле. Видно, отправился на охоту, предположил Морган, здесь, должно быть, полно дичи. Моргану не приходилось бывать так далеко на севере, и здешняя природа казалась ему Божьей благодатью. Он никогда не видел таких буйных трав, холмы были укутаны ими словно покрывалом — полная противоположность высушенным прериям Западного Техаса.
Он подождал пятнадцать минут, затем тронулся вниз, к подножию холма, у которого провел эту ночь. Он оставил наверху своего коня, Дэмьена, стреноженным, вместе с винтовкой. Шестизарядника будет достаточно. Он уже подвесил на пояс пару наручников; ложные кандалы и запасной комплект наручников остались в седельных сумках. Жизнь заставила его возить с собой достаточно железа, чтобы возвращать сопротивляющихся арестантов правосудию.
Струйка дыма спиралью вилась вверх из трубы хижины, когда он тихонько, по-змеиному, полз вдоль только что возведенной ограды. Неподалеку лежали груды древесины.
Морган достиг двери и вытянул левую руку, чтобы проверить, не закрыта ли она изнутри на засов. Она оказалась открытой. Он резко распахнул дверь и быстро заполнил телом дверной проем, держа перед собой шестизарядник.
Женщина круто повернулась. Она стояла за столом и, по-видимому, что-то резала. Нож в ее руке отразил солнечный свет, внезапно заливший хижину.
Морган не шевельнулся. Он позволил ей разглядеть его револьвер и жетон на рубахе. Надвинутая на брови шляпа, он знал, не позволит женщине рассмотреть его лицо, а многодневная щетина также скроет сходство с ее братом, по крайней мере на время.
К его удивлению, в ее глазах не было страха. И они в самом деле были золотисто-карие, почти янтарные, с пылинками золота. Он видел это достаточно ясно.
И еще он видел, что она ужасно рассержена.
И держит нож.
— Положите его, — тихо произнес он самым устрашающим тоном.
Она игнорировала его приказ.
— Что вам нужно?
— Николас Брэден, — сказал он. — И мне не нужны неприятности от вас.
Ее взгляд обратился на жетон. Морган увидел, как она глотнула и в ее глазах промелькнули, сменяя друг друга, противоречивые мысли. Затем она отчетливо проговорила:
— Техасский рейнджер? Но почему?
Морган восхищался ее спокойствием — но, по сути, ему следовало ожидать этого. Он слышал, что она часто играла в покер, и играла хорошо. И еще он слышал, что она умела жульничать.
Очевидно, она научилась управлять своими чувствами — качество, на его взгляд, уникальное в женщине. Не вскрикнула, не заплакала, не стала молить о пощаде, что было обычной реакцией беглянок, с которыми он сталкивался.
Он прошел в хижину и сдвинул шляпу назад так, чтобы она смогла разглядеть его получше. Он хотел испугать ее, отвлечь внимание, чтобы можно было вытянуть руку и схватить нож.
Он увидел, как ее взгляд сосредоточился на нем, затем глаза ее неожиданно расширились, рука на секунду дрогнула, и он сделал свой ход — схватил ее за кисть. Нож выпал под безжалостной хваткой.
Но едва он начал ослаблять пальцы, как ее обутая в сапог нога опустилась на его ногу, а колено дернулось к его паху. Морган ощутил мучительную боль и потому едва различил ее движение к выпавшему от удара револьверу.
Он выругал себя за неосторожность и, не обращая внимания на мучительную боль, схватил женщину за талию в тот миг, когда ее руки коснулись шестизарядника на полу. В хижине прогремел выстрел, и он понял, что она хотела предупредить брата. Отобрав у нее револьвер, он завел ей руки за спину, затем притянул к себе поближе, охватив ее ноги своими, чтобы оградить себя от повторного удара.
— Черт побери, леди, — произнес он. — Вы могли этим трюком отправить Брэдена на тот свет.
Морган почувствовал, как тело ее напряглось, и понял, что она снова что-то замышляет.
— Погодите, — предупредил он. — Даже не думайте об этом.
— Вот как? — поддразнила она. — Рейнджеры действительно убивают женщин или просто охотятся за премией?
— Вы знаете о премии?
— Разве не за ней вы проделали такой долгий путь? — рассердилась она, и золотисто-карие глаза потемнели от ярости. Теперь в них не было ни малейшей мягкости.
— У меня свои причины, не относящиеся к премии, — произнес он, неожиданно задетый ее укором, хотя испытываемая им боль заставляла его удивляться тому, что он не безразличен к мыслям этой чертовки. Какого дьявола теперь с ней делать? Он не может стоять так весь день, удерживая ее в «капкане» собственного тела.
