Анна Годберзен - Слухи
2
«Столпы общества этого города в последнее время озабочены судьбой одного из аристократических семейств. Миссис Холланд — чье суждение и вкус когда-то вызывали почтение в самых верхах общества, — уже почти год носит траур по своему мужу, но, тем не менее, замечено, что она крайне редко появляется в свете. Некоторые предположили, что состояние Холландов уменьшилось с годами и что семья покойного мистера Эдварда живет на Грэмерси-парк чуть ли не в нищете. После смерти своей старшей дочери, красавицы Элизабет, которая должна была выйти замуж за мистера Генри Скунмейкера, миссис Холланд, несомненно, вынашивает матримониальные планы относительно своей второй дочери, Дианы, которой шестнадцать лет. Как известно, она появилась на публике без шляпы».
Из светской хроники Нью-Йорка в «Уорлд газетт», пятница, 15 декабря 1899Розовато-лиловые ветки деревьев, лишенные листвы, с головокружительной скоростью вращались над замерзшим прудом в Центральном парке. Они двигались горизонтально между серой полоской неба и множеством людей, щеки которых разрумянились на морозе. Эта панорама кружилась все быстрее и быстрее, пока Диана Холланд вдруг круто не остановилась, притормозив коньком. Она сделала глубокий вдох и ощутила легкое головокружение, а еще почувствовала, как хорошо жить и дышать бодрящим зимним воздухом. Затем она увидела своего сегодняшнего спутника, Персиваля Коддингтона.
— Мисс Холланд, — сказал он, с трудом продвигаясь к ней.
Хотя Диане очень хотелось бы оказаться подальше от Персиваля, она немножко за него опасалась — а также за тех несчастных, которые окажутся вблизи него. Он с трудом держался на коньках, и руки его молотили воздух в беспомощной попытке удержать равновесие. Диана прилагала героические усилия, чтобы не смеяться над ним. Как она обнаружила в это утро, Персивалю вовсе не нравилось, когда над, ним смеются. Он отвечал на все ее шутки сегодня кислой миной и несколько раз указал на то, что так вести себя не пристало девушке, которая стремится выйти замуж. В такой ситуации действительно не оставалось ничего иного, как рассмеяться, хотя она изо всех сил старалась сохранять серьезность.
Чтобы отвлечь его от ее смешливого выражения лица, она подала ему руку.
— Мисс Холланд, — повторил Персиваль, уцепившись за ее руку.
Она порадовалась, что на ней две пары перчаток, и безмолвно помолилась, чтобы он не увлек ее за собой, и они не свалились на лед вместе.
— Мистер Коддингтон, это моя сестра была, а для меня все еще остается мисс Холланд. Я же предпочитаю, чтобы меня называли мисс Диана.
Персиваль, у которого были спутанные сальные волосы, а ноздри весьма забавно раздувались, почтительно потупил взор. Со стороны Дианы было не очень-то честно произнести подобные слова. Несмотря на глубокую скорбь, которую она усиленно изображала последние два месяца, она вовсе не пребывала в меланхолии. Однако она считала себя вправе использовать мнимую потерю своей старшей сестры, поскольку именно вследствие отъезда Элизабет из Нью-Йорка ей приходилось мириться со множеством таких дней, как сегодняшний, проведенных в обществе богатых и противных холостяков. Как только их матушка оправилась от первоначального шока, вызванного гибелью Элизабет, она переключила свои амбиции с первой дочери на вторую, пытаясь устроить для нее выгодный брак. И это несмотря на плохое состояние здоровья, преследовавшее миссис Холланд почти всю осень. Именно миссис Холланд настояла, чтобы Диана приняла предложение Персиваля покататься на коньках, и Диана не сомневалась, что именно ее матушке принадлежит эта идея.
Конечно, Персиваль был неподходящим партнером во всех смыслах, но главная причина, по которой Диане хотелось высвободить свою ладонь из его руки, заключалась в том, что ее сердце принадлежало другому: А такая женщина, как миссис Холланд, не стала бы считаться с подобным доводом. И как это похоже на Элизабет — улизнуть от Дианы как раз в тот момент, когда у Лиз наконец-то есть интересная история, которую она могла бы рассказать. Ведь ей пришлось инсценировать собственную смерть из-за любви к парню по имени Уилл Келлер, который когда-то служил у Холландов кучером. Он был так красив, что Диане не раз приходило в голову: а каково было бы с ним поцеловаться?
Для инсценировки гибели Элизабет понадобились река Гудзон и помощь вероломной подружки, Пенелопы Хэйз. А затем старшая дочь Холландов отправилась в Калифорнию в поисках трудной и, следовательно, упоительной любви. Но с тех пор, как Диана узнала о романтическом обмане, на который пошла ее сестра, она получала весьма ограниченные сведения о местонахождении Элизабет. И пока Диана поддерживала сестру в поисках истинной любви и сгорала от любопытства, она страдала от невольных последствий этой романтической истории: ведь теперь она сама стала жертвой матримониальной кампании своей матушки.
С печальным взором она продолжала кататься вместе с Персивалем среди счастливых людей — она не сомневалась, что ее несчастный вид заставит его отказаться от попыток заговорить с ней. Поскольку блестящие темные глаза Дианы были опущены, она первая заметила трещину во льду.
— Простите, что заставил вас снова вспомнить о мисс Холланд, — запинаясь, произнес Персиваль, в то время как Диана увлекла его в сторону от полыньи у края пруда.
Она уже чувствовала сквозь свою вязаную перчатку, какая у него влажная ладонь. Она не могла не сравнивать его с тем холостяком, которому отдала предпочтение перед всеми — он был во всех отношениях выше Персиваля, — и это только усилило ее желание высвободить свою руку.
— Вы не очень-то похожи на нее, но это не означает, что вы не заслуживаете такого же сочувствия, как любая другая.
— О, все в порядке.
Диана подавила раздражение от этого замечания, напомнив себе, сколь незначительны шансы Персиваля когда-либо сопровождать ее куда-нибудь. Однако ее несходство с сестрой не мешало ему украдкой бросать взгляды на ее ладную фигурку и лицо в форме сердечка. Диана дважды сильно оттолкнулась ото льда. Ее скорость возросла, и Персиваль Коддингтон мертвым грузом тащатся за ней вокруг катка. Она застенчиво взглянула на него и одарила манящей улыбкой.
— Мистер Коддингтон, вы, конечно же, можете ехать побыстрее.
Отец Персиваля был промышленником, а мать — некрасивой чахоточной дамой, третьей дочерью ветви семьи Ливингстон. Любому, кто пожелал бы обратить внимание на их старшего сына, сразу же становилось ясно, что он пошел в мать. Поскольку Персиваль унаследовал состояние отца, то он не отличался ни в бизнесе, ни в светской жизни. Правда, известно было, что он коллекционирует оружие разных стран. Он не славился ни мужеством, ни ловкостью.
