Кэтрин Куксон - Околдованные любовью
— Рэнди у тебя еще работает?
— Да, но он страшно ленивый, — идя к двери, объявил Саймон, — он засыпает, когда доит коров, тычется головой им в бок, только что слюни в молоко не капают. А вот Билл и Алли — стараются, хорошие они работники, со временем далеко пойдут. Между прочим, знаешь, кто хотел ко мне наняться? — обернулся Саймон к Уильяму. — Ни за что не догадаешься. Он приходил тайком. Впрочем, ничего удивительного, потому что это был младший сын старика Макграта, Стив, тот, которому четырнадцать. Он как-то подкараулил меня вечером на прошлой неделе и спросил, не найдется ли у меня для него места. Я едва не рассмеялся, когда это услышал, и спросил, знает ли его папаша, что он собирается ко мне наняться. Парень только головой покачал. Я ему спокойно сказал: «Не стоит тебе, парень, на это рассчитывать, ты на вид крепкий, и я бы тебя нанял, но твой отец на следующий же день со скандалом заберет тебя домой, ты же его знаешь. Ваша семья всегда работала в шахте, так всегда и будет». — И знаете, что он мне ответил? — Саймон окинул стариков взглядом. — «Нет, — заявил Стив, — я не собираюсь сидеть там всю жизнь… ни за что», — и убежал. Странно, но этот парнишка не такой, как остальные, словно и не их порода, а уж мы знаем этих Макгратов, верно, Уильям?
— Все они, Макграты, одним миром мазаны, никогда не доверяй им, Саймон.
— Быть может, ты и прав. Ну а теперь отдыхай, — кивнул он Уильяму.
— Слушаюсь, сэр, — откликнулся старик.
— Счастливо, пока, — окинув взглядом всех троих, попрощался Саймон и вышел за дверь.
Энни неторопливо направилась к очагу. Достав с висевшей над ним полки коробку из-под чая, она открыла крышку и заботливо опустила в нее соверен. Вернув коробку на место, Энни повернулась к Тилли:
— Кажется, я просила тебя принести воды.
— Ты хотела меня отослать из комнаты. Там воды еще полбочки, сама знаешь, бабушка. Что же ты не хотела, чтобы я слышала?
— Не будь слишком любопытной, мисс.
— Бабушка, я спрашиваю не из-за любопытства.
Тилли обошла стол, подошла к камину и заговорила, повернувшись к дедушке с бабушкой:
— Вы постоянно напоминаете, что мне уже скоро шестнадцать и я должна вести себя как молодая девушка, а сами скрываете от меня что-то. Вот, например, не хотите рассказать, что это за соверены, которые каждый месяц привозит Саймон. Вы, наверное, знали, что он собирается жениться, и только сделали вид, что удивлены?
— Мы на самом деле ничего не знали, ни я, ни твой дедушка, — резко ответила Энни. — Только сейчас услышали, что он с кем-то встречается, правда, Уильям? — Она обернулась к мужу за поддержкой.
— Поверь, девочка, для нас это тоже новость, — подтвердил, качая головой Уильям. — Я бы понял, если бы это была Роуз Бентон или Фанни Хатчинсон, она по нему не один год вздыхает, но об этой женщине я слышу впервые. Как он сказал ее зовут?
— Мэри Форстер.
Они одновременно подняли глаза на Тилли.
— Мэри Форстер, — повторила, чуть помедлив, Энни. — Никогда не слышала такого имени, — задумчиво прибавила она.
— Все понятно.
Решительный тон Тилли заставил стариков с немым удивлением посмотреть на внучку.
— А теперь объясните вот это — она кивнула в сторону чайной банки. — Только не говорите, что Саймон отдает долг. Я никогда не верила, что у вас нашлось так много денег, которые он никак не может отдать. Скажите, в чем дело. Я имею право знать правду!
Уильям зашелся долгим, мучительным кашлем. Энни заторопилась к мужу. Она приподняла его и, хлопая по спине, бросила Тилли:
— Вот до чего ты довела своими приставаниями дедушку. Я уже и не помню, когда у него был последний приступ. Разведи немного меда и неси сюда, да поживее… ты со своим правом. Ну, быстро!
Тилли словно подменили. Она бросилась к стоявшему в дальнем конце комнаты буфету, достала кувшин с медом и вернулась к столу. Там она положила в кружку две ложки меда, затем заспешила к очагу. Зачерпнув из котелка немного кипятка, размешала смесь маленькой деревянной ложкой и подала кружку бабушке.
Судорожно дыша, старик маленькими глотками пил разведенный в воде мед. Наконец он опустился на подушки, грудь его высоко вздымалась.
— Извини, дедушка, я не хотела тебя расстроить, — раскаяние звучало в ее голосе и было написано на лице.
— Нет, нет, ты никогда меня не огорчала, моя дорогая, — сжимая руку девушки, ответил старик. — Ты — хорошая девочка и всегда была такой… и я скажу тебе… вот только отдышусь, — он несколько раз прерывисто вздохнул и продолжил с улыбкой. — Как только ты пришла сюда, в моей жизни появилась радость.
— Ах, дедушка! — Тилли прильнула к его заросшему щетиной лицу. — Ах, дедушка, — повторила она дрогнувшим голосом.
Всплеск эмоций погасил ровный, спокойный тон Энни.
— Вода мне не нужна, а вот дрова не помешали бы, — не давая им еще больше расчувствоваться, промолвила она. — Они мне просто необходимы, если вы оба собираетесь ужинать.
Тилли встала и направилась к двери. Когда она проходила мимо бабушки, взгляды их встретились, в них не было и намека на обиду.
Задний двор с обеих сторон ограничивали постройки: конюшня и сарай для упряжи. В сарае теперь хранились овощи, а в конюшне — дрова. Возле конюшни стояли козлы с лежавшим на них толстым суком, который Тилли этим утром принесла из леса. Девушка облокотилась на сук и окинула взглядом открывавшийся за их участком вид: местность плавно понижалась, затем шел подъем до самого леса — границы владений Сопвитов. И впервые она не восхитилась красотой пейзажа. На душе у нее было неспокойно.
Саймон собирался жениться. Она все еще не могла прийти в себя, так сильно подействовало на нее это известие. Ей и в голову не приходило, что Саймон когда-нибудь может жениться. А почему бы и нет. Почему бы не жениться такому рослому, красивому парню, притом доброму и любящему шутку. Ей многое в нем нравилось, но особенно ценила она его доброту и умение пошутить.
Тилли не забыла, когда в первый раз увидела его. В тот день мать впервые привела ее, пятилетнюю, в этот дом. Помнила она также, что была одета в черное платье, короткое черное пальто и шляпу. Она носила черное, потому что незадолго до этого ее отец утонул, свалившись с крутого обрыва. Дедушка снял с нее пальто, усадил на стул и поспешил к бабушке, помогавшей больной матери подняться по лестнице в спальню.
Тилли сидела на том же стуле, когда дверь открылась и в комнату вошел мальчик в сопровождении мужчины.
— У тебя все дома? — спросил мальчик, глядя на девочку сверху вниз, и весело засмеялся, но она не улыбнулась в ответ, а расплакалась. — Ну, не реви, успокойся, — он достал из кармана леденец и протянул ей.
